Пожалуйста, не беспокойся. Я не обо всем тебе рассказала, но знай, что даже Стефен не посмеет тронуть меня. Напиши королю, Хью. Доверши начатое. А я сыграю свою роль.
Как жестоко. У меня защипало в глазах. Я не мог потерять ее после всего, что случилось. После всего, что было между нами. Смахнув слезы, я дочитал письмо.
Я полюбила тебя с первого дня. И знаю, что скажу тебе то же самое, когда мы снова увидимся. Помни мои слова: если надеешься, то увидишь.
Эмили.
Боль, как копьем, пронзила меня, и из нанесенной ею раны излилось все, что переполняло меня в тот победный день. Я выиграл битву. И потерял любимую женщину.
– Кто там? – прозвучал из-за двери хриплый, надтреснутый голос. – Назови себя!
Эмили накинула на голову капюшон и сгорбилась. Напускная суровость старого друга вызвала у нее улыбку.
– Похоже, мозги у тебя так же заплесневели, как и твои шутки! – отозвалась она.
Дверь медленно открылась. В щели появилась помятая физиономия Норберта с венчиком взлохмаченных волос.
Он недоверчиво уставился на гостью, но когда она откинула капюшон, лицо его прояснилось, а глаза вспыхнули от радости.
– Госпожа Эмили!
Старый шут выглянул в коридор и, убедившись, что их никто не видит, заключил свою любимицу в объятия.
– Как же я рад снова вас видеть!
– А я тебя.
Втащив ее в комнату, Норберт поспешно захлопнул дверь.
– Рад-то я рад, но лучше, чтобы нас не видели вместе здесь. – Он нахмурился и покачал головой. – Вы многим рискуете, придя сюда. Ну да ладно, расскажите, как... Вы ведь были с Хью?
Эмили быстро ввела старого шута в курс последних событий, рассказав и о нападении на Вилль-дю-Пер, и о священном копье.
– Оно было в том самом посохе, который ты прислал Хью!
Когда она дошла до похода на Трейль, Норберт снова недоверчиво покачал головой, а узнав о захвате крепости и пленении Болдуина, он пустился в пляс, после чего в полном изнеможении рухнул на матрас.
– Я знал, что у мальчишки дар от Бога, но чтобы такое...
Норберт приподнялся и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на Эмили. От его взгляда не ускользнули ни счастливый блеск в ее глазах, ни румянец на щеках.
– Но скажите, госпожа, почему вы здесь? Зачем вернулись?
Она потупилась.
– Из-за Анны. Мой долг – быть с ней.
– Анна! Вы проделали долгий путь и многим рисковали, а ради чего? Здесь многое изменилось. Герцог только о том и мечтает, чтобы убить Хью. В своем рвении он похож на пса, которого дразнят сочной косточкой. Кто-нибудь еще знает, что вы вернулись?
– Я пришла с монахами-паломниками и сразу к тебе.
– Мудро. Ваша уловка с поездкой к тете в Тулон не прошла. Герцогу известно, что вы были с Хью. Если бы не госпожа Анна, псы Стефена уже рыскали бы по дорогам.
Эмили улыбнулась.
– Я знала, что она вступится за меня. Я никогда не сомневалась в Анне и рада, что не ошиблась.
Среди сторонников Болдуина нашлось-таки несколько упрямцев, попытавшихся организовать сопротивление, так что окончательно утвердить в Трейле новую власть нам удалось лишь спустя несколько дней. Ходили слухи и о том, что один из предполагаемых союзников герцога готов прийти ему на помощь. Помощь так и не пришла.
Трейль был в наших руках.
Теперь оставалось понять, что с ним делать.
В замке обнаружились казна герцога и огромные запасы продовольствия. И то и другое надо было распределить по справедливости.
Самые горячие споры разгорелись между теми, кто был с нами с самого начала, и теми, кто присоединился позднее. Жорж предложил открыть закрома и допустить всех в поместье герцога – пусть каждый уносит мешок зерна и курицу. Алоис пошел дальше:
– Открыть казну! Раздать все деньги! Повесить ублюдка!
Мне недоставало Эмили. Я не имел ни навыков управления, ни желания осваивать это ремесло. Я не знал, что и как делать.
Ясно было только одно: сохранить армию долго не удастся. Люди все громче выражали недовольство. Они хотели вернуться домой. Все чаще и чаще я слышал одни и те же слова: "Время собирать урожай. Когда мы получим то, что обещано?"
И дело было не только в продовольствии и деньгах. Требовались новые законы. Обеспечение безопасности. Свобода выбора: где жить, кому служить. Должна ли крепостная неволя отца распространяться на его детей? Кто-то должен был заниматься всем этим.
Однажды вечером я нашел лист бумаги, печать Болдуина, перо и пузырек с тягучими красными чернилами. Я сел за стол и начал писать самое важное в своей жизни письмо:
Его величеству Филиппу Капету, правителю Франции.
Молю Господа дать мне слова для того, чтобы написать это, поскольку я всего лишь простой горожанин. Точнее, крепостной, на долю которого выпала непосильная роль.
Сотни людей считают меня своим предводителем. Некоторые называют их толпой, я же думаю, что они просто не могут больше терпеть. Крестьяне, кожевники, лесорубы, ваши верные слуги, они поднялись против нашего сеньора лишь после неоднократных жестокостей и необоснованных притеснений и издевательств с его стороны.
Ваше величество, я пишу Вам из Трейля, где сижу за столом герцога Болдуина, который заточен в темницу, где и пребудет до тех пор, пока я не получу от Вас указания, что делать дальше.
Мы не изменники, не предатели и не бунтовщики. Нас сплотила жестокая несправедливость, и лишь тогда, когда она стала угрожать нашей безопасности, благосостоянию и самой жизни. Мы сплотились, чтобы потребовать законности, чтобы положить конец безнаказанным насилиям, убийствам и беспричинному уничтожению нашей собственности. Мы сплотились, чтобы освободиться от бесконечной неволи.
Неужто люди, как простого звания, так и благородного, не могут мечтать о том, чтобы жить по законам справедливости? Неужто это такая несбыточная мечта?
Многие из тех, кто вступил в наши ряды, верно служили Вашему величеству в войнах и принимали участие в походах против неверных по призыву Его святейшества. Мы просим лишь того, что нам обещали за эту службу: права на справедливые налоги; права подавать жалобу и получать возмещение за причиненный нам ущерб; права на справедливый суд и привлечение к ответственности обидчика независимо от его звания; права владеть землей, за которую оплачено годами тяжкого труда.
Мы старались не проливать ничью кровь. Мы стремились уладить разногласия мирно и с взаимным уважением. Но люди устали и хотят вернуться домой. Пожалуйста, Ваше величество, подайте нам надежду на то, что и Вы поддерживаете нас в этих устремлениях.
