Мортен тем временем побрился, он выглядел очень странно, потому, что под бородой его кожа была намного более бледной, чем на всем лице. Он улыбнулся ей так дружелюбно, как в начале их путешествия, что ее обрадовало, потому что в последние дни он казался ей особенно угрюмым.
— Я вас еще не поблагодарила за то, что вы вытащили меня с помощью палки.
— Это была честь для меня.
Он сделал небольшой поклон и указал на письмо в ее руках.
— Я не хотел вам мешать, но мы переживали за вас и пошли вас искать.
Паула покраснела, она и в самом деле вела себя невыносимо.
— Мне очень жаль, я доставляю вам одни неприятности.
— Могу ли я спросить, зачем вы прыгнули в эту реку, кишащую крокодилами?
Паула обмахнулась письмом, как веером.
— Я просто не хотела, чтобы единственная связь с прошлым промокла и пришла в негодность.
— Значит, ваше прошлое так важно для вас?
Паула опять покраснела. «Мое прошлое — вряд ли, нет, прошлое моей бабушки». И так как она все еще не могла придти в себя после прочтения письма и не хотела об этом говорить, она спросила:
— А для вас?
Мортен посмотрел на свои ботинки и улыбнулся, будто вспомнил при этом что-то особенно прекрасное.
— Ну, мы все не представляем себя без нашего прошлого, даже если кому-то хочется от него избавиться. В этом отношении я очень хорошо понимаю малагасийцев.
— Но нельзя допускать, чтобы одно лишь прошлое определяло наше будущее.
— Это невозможно.
Мортен хотел еще что-то сказать, но затем крепко сжал губы.
— А почему вы стали миссионером?
— Это была хорошая возможность добраться сюда.
Паула озадачено смотрела на него. Это был не тот ответ, который она ожидала услышать, ему больше подходило что-то христианское, вроде «Господь определил это для меня».
— А почему вы хотели добраться именно сюда?
— Я должен кое-что снова привести в порядок.
— О, это хорошая мысль!
Паула улыбнулась ему и вспомнила свое первое впечатление от этого неуклюжего медведя, который за последнее время стал совсем другим. Это путешествие очень изменило его, ей казалось, что он стал старше и серьезнее.
— Я рад, что вы одобряете мои мотивы. — Его губы дрогнули, будто он сказал что-то смешное, затем он подмигнул ей и указал на письмо. — А могу ли я спросить, что вы так долго скрывали от нас?
Паула не хотела просто ответить «нет», что было правдой. Она подумала, как выйти из ситуации и не быть при этом грубой.
— Это письмо моей бабушки, которое я только сейчас обнаружила. — Она надеялась, что для него этого будет достаточно, но Мортен ободряюще кивнул ей. — Я не знала, что оно существует, и хотела бы дочитать его до конца.
— Вам не следует оставаться здесь одной, я составлю вам компанию.
«Ни в коем случае», — подумала Паула.
— Лучше давайте вернемся, мне срочно нужно переодеться.
Она наклонилась за книгой, но Мортен оказался быстрее. Держа ее в руках, он с любопытством посмотрел на размокший кожаный переплет.
— Будьте любезны, — попросила Паула, с большим трудом сдерживаясь, и протянула руку, требуя вернуть книгу рецептов Матильды. Ей показалось очень дерзким с его стороны то, что он не оставлял ее в покое и позволил себе прикоснуться к ее священной книге.
Мортен неохотно отдал ее.
— Надеюсь, что книга не очень пострадала.
— Нет, пострадал только мой нос.
Паула взяла у него книгу и пошла вперед, хотя и не знала, куда идти.
Мортен взял ее под локоть.
— Дорога длинная.
Он вел ее через джунгли, и Пауле было больно признавать, что она не слышит запахи. Она вспомнила запах, типичный для Мортена: тмин, бергамот и нотка бузины, но она ничего не ощущала, даже запаха сырой земли, зато все время слышала тихий шелест, который доносился не из-под ног, а с деревьев над ее головой. Она остановилась и посмотрела вверх.
— Что случилось? — спросил Мортен.
В этот момент Паула увидела маленького лемура с большими глазами прямо над головой Мортена.
— Там, наверху, посмотрите же!
Она вытянула руку и указала на него, но Мортен ничего не смог увидеть. Был ли это тот самый лемур, который прыгнул ей на плечи? Ерунда! Паула надула губы. Они же выглядят одинаково и, насколько она знала, живут семьями. Она снова услышала шелест и посмотрела на крону дерева. Лемур как раз перепрыгивал с ветки на ветку, и Пауле показалось, что он при этом смотрит на нее. «Скоро ты будешь разговаривать с деревьями и камнями, — съехидничал ее внутренний голос. — Возможно, удар по носу вызвал нарушения работы мозга».
Они молча шли рядом. У Паулы было такое чувство, что Мортен о чем-то думал и хотел это с ней обсудить, потому что он несколько раз начинал разговор, но затем каждый раз прекращал его.
— Вы скучаете по своей семье? Или по Норвегии? — спросила она наконец, потому что его молчание становилось невыносимым.
Мортен остановился и повернулся к ней.
— Да, разумеется, я скучаю по тому месту, которое было моим домом.
— А о чем вам нравится вспоминать?
Мортен надул губы и почесал голову.
— О моей матери. Она была удивительной женщиной. Она всегда была внимательна ко мне. — Он лукаво улыбнулся. — Я был ее любимчиком. Она мне все разрешала и баловала меня, хотя была очень строгой женщиной. — Он опять стал серьезным. — Но она слишком рано умерла. От тоски по родине.
— Мне очень жаль, — пробормотала Паула и вспомнила свою мать, любимчиком которой был Густав. Она, наверное, впервые подумала о том, как живется ее младшему брату.
— Поэтому вы стали миссионером? Из-за вашей матери?
Он покачал головой.
— Мы пришли.
Он провел ее к палатке, где ее ждал Вильнев с Нириной на руках. Он, по всей видимости, еще не побрился и не переоделся.
— Почему вы постоянно так поступаете с нами? — Он рассерженно посмотрел на Паулу, и его тон испугал Нирину. — У нас всех есть другие дела, кроме как прыгать вслед за вами, плавать, бегать и так далее.
— Я сама могу за себя постоять.
Она хотела взять у него Нирину, но у нее в руках все еще были книга и письмо.
— Подождите, пожалуйста.
Она зашла в палатку, положила письмо и книгу в один из сундуков. Кожаная сумка, к сожалению, все еще была мокрой и не подходила в качестве хранилища. Затем она быстро вышла на улицу и взяла Нирину на руки.
— Мне очень жаль, что так вышло, — сказала она только для того, чтобы закончить разговор.
— Сегодня вечером в нашу честь устраивают праздник, а вы выглядите как чучело.
Паула посмотрела на Вильнева, затем покосилась на свой ужасно распухший нос. Он был таким мерзким. Она крепче прижала к себе Нирину, что ему не понравилось. Он болтал ножками и пищал, и Паула казалась себе полной неудачницей: даже ребенок чувствует себя нехорошо рядом с ней.
