В комнате Лили не было вмурованной в стену лампы, поэтому ночью там царил полнейший мрак, – тем более что ночи стояли осенние – пасмурные, темные.
Как-то ночью она дремала на постели, прислушиваясь к завыванию ветра, немного заглушающего крики и смех.
Вдруг ей почудилось, что подле нее стоит Мария Рихтер, бледная как смерть, с гримасой страдания на лице.
– Мария, ты ведь умерла! Ты умерла? – спросила ее Лили.
– Да, Лили, – ответил призрак. – Я мертва. Ты меня больше не увидишь. Я должна была умереть за тебя. Кто-то из нас двоих должен был умереть, и смерть поразила меня.
– Как! Ты должна была умереть за меня? – вскричала Лили.
– Я не жалуюсь. Мне теперь так хорошо…
В эту минуту Лили почудилось, что дверь в ее комнату отворилась, и на пороге показалась фигура фон Митнахта. Холодный пот выступил на лбу несчастной. Она протянула руки к Марии, ища защиты, но та уже исчезла. Между тем Митнахт приближался. Она слышала его осторожные шаги. До нее доносился угрожающий шепот. В отдалении вдруг мелькнуло лицо графини. Лили вскрикнула и… проснулась.
Она понимала, что уже не спит, но кошмарный сон, казалось, продолжался наяву. Она слышала осторожные, крадущиеся шаги, они раздавались все ближе и ближе. Неужели это и в самом деле графский управляющий? Неужели графиня нашла возможность и здесь ее преследовать? О Боже, она пропала!
– Кто тут?! – воскликнула Лили, приподнимаясь на постели.
Ответа не было, но шаги приближались.
Мрак стоял такой, что Лили ничего не видела вокруг себя. Она невольно содрогнулась от ужаса. Неужели кто-то из сумасшедших проник в ее комнату?
– Кто тут? Помогите! – закричала она, вскакивая с постели в смертельном страхе.
Чьи-то руки грубо обхватили ее, пытаясь повалить обратно на постель.
– На помощь! – снова закричала девушка, стараясь вырваться.
– Тише, тише, прекрасная Лили, – раздался у самого ее лица возбужденный шепот, и Лили узнала голос Гедеона Самсона. – Не поднимай лишнего шума, не зови на помощь. Поблизости никого нет.
– Зачем вы здесь? Что вам нужно? Уйдите прочь! – выкрикивала Лили, продолжая сопротивляться.
– Тише, Лили, тише, – бормотал он. – Не кричи, это бесполезно. Ты должна быть моей. Я пришел, потому что люблю тебя.
– Оставьте меня! – воскликнула Лили. отталкивая доктора, который пытался обнять ее.
В ответ прозвучал смех – глухой, пугающий.
– Ты должна быть моей! – задыхаясь, шептал разгоряченный борьбой психиатр. – И ты будешь моей, чего бы мне это ни стоило. Я знаю, у тебя есть возлюбленный, но пока ты здесь, ему не видать тебя.
Лили бросилась к двери, но та была заперта. Со всей силой отчаяния она принялась колотить в дубовую, массивную дверь. Стук глухо раздавался в ночной тиши под сводами коридора.
– Ты так прекрасна! Ты должна быть моей! – твердил свое психиатр, снова пытаясь заключить ее в объятия.
Собрав последние силы, Лили вырвалась и на этот раз. Вдруг, на ее счастье, в коридоре послышались шаги. Крики и стук все-таки привлекли внимание кого-то из сторожей.
– Никому ни слова… – шепнул доктор. – Я ухожу. Но горе тебе, если вздумаешь жаловаться. Тогда тебе не поздоровится.
Лили молча, без сил опустилась на холодные каменные плиты. Слова застряли у нее в горле. Она понимала, что предупреждение Самсона – не пустая угроза. Она ведь считалась помешанной, а значит, была целиком в его власти.
Психиатр бесшумно выскользнул. Щелкнул запираемый снаружи замок. Только тогда несчастная девушка смогла с облегчением перекреститься и дать волю слезам. Сегодня ей повезло, и насильнику не удалось сломить ее сопротивление. Но что еще ждет ее впереди в этом ужасном доме?
– Сегодня вечером ты получишь свои деньги, – сказала графиня фон Митнахту, встретив его во время прогулки в парке замка. – И больше тебя ничто не будет здесь удерживать.
Встреча с управляющим была единственной целью прогулки графини. Она хотела поговорить с Митнахтом без свидетелей.
– Значит, я не ошибался? – сказал он, пристально глядя на графиню.
– Денег я еще не получила, – возразила графиня. – Просто меня тяготит твое присутствие здесь.
– Ты сама во всем виновата, – заметил фон Митнахт. – Это ты вынудила меня прибегнуть к угрозам…
– Нам больше не о чем разговаривать, – гордо заявила графиня. – Жду тебя ровно в одиннадцать часов.
Сказав это, она отвернулась и последовала дальше.
Неожиданное известие, что графиня согласна уплатить ему его долю, поразило Митнахта. Правда, последнее время графиня часто ездила в город, и к ней то и дело приезжали какие-то незнакомые Митнахту люди, но ему так и не удалось узнать, получила ли графиня свой миллион.
Поэтому он с нетерпением ожидал назначенного часа.
Наконец наступил вечер. Убедившись, что все слуги оставили покои замка, Митнахт вышел из своей комнаты и направился в комнаты графини.
Она сидела за мраморным столиком, на котором находились железная шкатулка и пистолет со взведенным курком.
– Подойди сюда, – ровным голосом сказала графиня. – При малейшей попытке повторить то, что произошло в прошлый раз, я пристрелю тебя, – предупредила она, указывая на пистолет. – С людьми твоего сорта нельзя разговаривать иначе, как с оружием в руках. А свою игрушку забери, она мне не нужна.
С этими словами она бросила к ногам Митнахта маленький итальянский кинжал, который вырвала у него при недавней ссоре. Тот поспешно поднял его.
– Сегодня я говорю с тобой в последний раз, – ледяным тоном продолжала графиня. – Через день-два ты должен уехать. Чем скорей, тем лучше. Куда ты собираешься отправиться?
– В Северную Америку, – ответил Митнахт. – А куда точно – еще не решил.
– Хорошо. Мне нужны гарантии, что ты оттуда больше не вернешься.
– Я уеду, как только получу деньги. Хватит с тебя и этого.
– Я ставлю еще одно условие: ты не сдержал своего слова относительно Гагена, – тихо сказала графиня.
– Я успею сделать это до своего отъезда.
– Твои обещания, по-моему, ничего не стоят. Поэтому, а также потому, что я не получила еще миллиона, я выдам тебе только часть твоей доли. Остальное получишь, когда исполнишь то, что обещал.
Такой поворот совсем не устраивал Митнахта.
– Как это – только часть? – недовольно спросил он. – А остальное когда же?
– Ста тысяч талеров, я думаю, на первое время с тебя достаточно. Тебе хватит этих денег, чтобы оставить Европу – это мое непременное условие. А остальное я перешлю тебе, когда получу всю сумму.
