Сталин вернулся к веселой компании у костра, а Мартынов с очередным снарядом вновь шагнул к воде. Быстро осмотревшись, он начал крутить таймер взрывателя. За-тикал счетчик, отсчитывая роковые секунды: 10, 9, 8, 7, 6…
А затем Мартынов сделал то, к чему долге; готовился: он резко развернулся и замахнулся в сторону костра, у которого Сталин произносил очередной тост за победу.
Однако осуществить задуманное он не успел. Хрупкая женская фигура бросилась на него сзади и сбила с ног, снаряд выпал из рук и покатился по земле.
– Ло-жи-сь! – успела крикнуть Танька, увлекая за собой Мартынова под откос к реке. Как только вода накрыла их с головой, на берегу раздался оглушительный взрыв, и комья земли взметнулись в небо.
Оказавшись в воде, Таня почувствовала, как руки Мартынова сдавили ей горло. Она пыталась вынырнуть, чтобы набрать в легкие воздуха, но все зря. И вдруг, когда сознание уже стало покидать ее, мертвая хватка на шее ослабла. Мартынов почему-то качнулся вперед и упал рядом. Она вынырнула, судорожно хватая губами воздух, и сквозь стекающую по лицу воду увидела склонившегося над собой Алексея. Казарин поднял ее на руки, аккуратно перенес на берет и положил на траву. То ли слезы, то ли вода стояли в его глазах. Сквозь влажную пелену он заметил, что у Тани от пережитого начинает мутнеть в глазах. Он затряс ее за плечи, причитая:
– Ну что же это такое… Ну что же это такое…
Как ни странно, это помогло: Татьяна постепенно пришла в себя.
– Лешка, я в порядке… Ребята!…
Казарин оглянулся, в отчаянии махнул рукой и побежал к костру, где лежали оглушенные рыбаки…
Допрос проходил в штабе полка. Посреди комнаты в еще мокрой гимнастерке, со связанными руками сидел Мартынов. Напротив за столом восседал Алексей. Еще пара офицеров разместилась вдоль стен. У двери стоял сержант с автоматом наперевес, а Таня в мокром платье и с большой ссадиной на лбу пристроилась в уголке на диване. Василий с перебинтованными наскоро головой и ногой ходил по комнате из угла в угол. Он был мрачнее тучи, и никто из присутствующих не решался нарушить тишину. Неожиданно Василий остановился и обратился к Казарину:
– Кстати, познакомься: Сергей Мартынов, начальник моего штаба.
– Наслышан, – хмуро ответил Алексей. Мартынов с напускной веселостью встрял в разговор:
– Вась…
Но Сталин неожиданно схватил его за грудки и затряс что есть силы.
– Что же ты, сволочь, натворил?! Затем выхватил пистолет:
– Убью!!! Прямо здесь!
Тревога промелькнула в глазах Мартынова, и он быстро-быстро заговорил:
– Я не виноват! Это случайность!… Она как бешеная бросилась на меня, я и выронил.
Сам еле сдерживаясь, Казарин сделал шаг и встал между Сталиным и Мартыновым.
– Успокойся, Вась, успеешь еще. – После подошел вплотную к Мартынову: – Случайность, говорите?
– Бе-зу-слов-но.
Алексей украдкой взглянул на жену.
– И вы ни в чем не виноваты?
– И я ни в чем не виноват, кроме одного… – В голосе Мартынова появилась ирония. Он, похоже, очень быстро понял, в каком ключе следует далее вести разговор. – Товарищ Казарин, я понимаю, что произошел вопиющий случай. Но повторяю: я собирался кинуть снаряд в реку. Вам, конечно, удобней поверить своей жене… – При этих словах он фальшиво потупился. – К тому же у вас есть все основания ненавидеть меня в связи с возникшими между нами личными обстоятельствами…
Танька вспыхнула как спичка и, вскочив с дивана, закричала:
– Ах ты тварь! Какие еще обстоятельства?! Алексей строго кашлянул:
– Сядь…те, пожалуйста, Казарина. Но она завелась не на шутку.
– Сядь, Танюха. – Василий с трудом усадил подругу. Алексей встал и, подойдя к Мартынову, бросил перед ним на стол фотографию Ладыниной.
– Это вам просил передать Осепчук.
Затем он вытащил из кармана еще две точно таких же карточки.
– А эти – два летчика…
После этого Алексей достал еще несколько:
– Эту – убитая женщина из Лебяжьего переулка. А вот эта находилась в вашем кабинете и стояла на рабочем столе под фотографией… – Казарин покосился в сторону Тани. – Под другой фотографией.
Сталин, недоуменно наблюдавший за этой сценой, начал терять терпение:
– И что это значит?
– Что это значит? – переспросил Казарин. – А значит это то, что все члены диверсионной группы почему-то, ну совершенно случайно, таскали с собой фотографию Ладыниной. Имелась она и у товарища Мартынова. Тоже совершенно случайно!
– Чушь, – Мартынов, нагло прищурившись, смотрел на Казарина. – Полнейшая. Чистое совпадение.
Алексей спокойно собрал фотографии и передал Сталину, тот, ничего не понимая, стал вертеть их в руках, рассматривая со всех сторон. Собравшиеся следили за каждым жестом Казарина.
– Ну конечно чушь, – спокойно произнес он. – Как и то, что целью этой группы было похищение или устранение детей Сталина, что у них явно был источник в Кремле, что они знали основные маршруты, знали о романе Светы с Каплером…
Все замерли в оцепенении, но Мартынов, явно не собираясь сдаваться, фыркнул:
– Товарищ капитан, а я-то здесь при чем? Вы в своем уме?!
И тут Лешка пошел ва-банк. О том, что это блеф, знал только он.
– А при том! Записка, найденная в кармане убитого Шлыкова, та самая, с буквами и цифрами, написана вашей, Мартынов, рукой. Экспертиза это уже установила.
Василий замотал головой. Он явно не успевал за ходом казаринской мысли.
– Это что, Сережа, правда?
– Чушь собачья! Чушь. Вася, ты кому веришь? Особистам? Ты мне верь – товарищу, другу своему…
Таня опять не выдержала:
– О дружбе заговорил? А полковника Клещева ты тоже по дружбе убил?
– Я?! – Мартынов не ожидал такого поворота. Он поперхнулся, закашлялся и вдруг выпалил: – Я не виноват. У него же шасси отвалилось…
Все замолчали, а Алексей взял табурет, сел напротив и усмехнулся:
– А откуда ты знаешь про шасси? В отчете-то про шасси ничего нет.
Мартынов понял, что выдал себя.
– Ладно! Все скажу, – опустив голову, пробормотал он. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и вдруг попросил: – Дайте воды.
Казарин сделал знак солдату возле дверей. Тот подошел к ведру, стоящему на подставке справа от входа, набрал полную кружку и поднес к губам арестованного. Пока Мартынов жадно пил, проливая воду на грудь, Татьяна попыталась встретиться взглядом с Казариным, но он почему-то отвел глаза.
Наконец Мартынов напился, глубоко вздохнул и заговорил:
– Незадолго до войны я вместе с отцом, который летал на завод Мессершмитта, оказался в Германии, – начал он свой рассказ. – Как и все наши, был в шоке от магазинов. А потом… – Мартынов на секунду задумался и продолжил: – Потом погорел на ерунде. Вспомнить противно. Я всю жизнь собирал открытки кинозвезд, вот и взял одну со стойки у киоска. Тайком. А проходившая мимо старая немка, сука, увидела и подняла такой крик, что полицейские прибежали как ошпаренные.
