Он глянул на шкафут. Там собрались люди, тридцать шесть часов назад жаждавшие его смерти. Они выползали из укрытий, благодарили Бога за то, что остались в живых, ещё не пришедшие в себя от пережитого ужаса, отбросив все мысли о мятеже, ибо осознавали, что жизнь им спас тот самый человек, которого они хотели убить. А самые набожные расценивали шторм как божественное вмешательство, спасшее их бессмертные души от вечных мук.
В каюте адмирал первым делом опустился на колени перед образом девы Марии, чтобы возблагодарить её за покровительство, уберёгшее корабль, названный её именем, от опасностей урагана. Затем снял насквозь промокший камзол, скинул башмаки, без сил рухнул на кровать и мгновенно заснул.
И было ему в ту ночь видение, о чём он рассказывал позже, хотя едва ли его можно назвать иначе, чем сон. Образ, которому он молился перед тем, как уснуть, увеличился в размерах до человеческого роста, а затем сошёл с картины и поплыл к кровати, широко раскинув руки.
— Спи спокойно, Кристобаль, — послышался голос. — Ибо я с тобой и охраняю тебя.
Но эти ясные печальные глаза, эти полные губы, изогнувшиеся в божественной улыбке, принадлежали не деве Марии, а Беатрис Энрикес.
Проснулся Колон лишь во второй половине следующего дня, бодрый и полный сил. В иллюминаторы увидел спокойное, залитое солнцем море.
Гарсия, стюард, принёс ему еды, на которую он набросился с жадностью изголодавшегося человека.
Скоро появился Коса, чтобы определить местоположение судна и передать полученные результаты на другие каравеллы. О точности говорить не приходилось, поскольку во время урагана никаких замеров не делали.
Выйдя на палубу, Колон полной грудью вдохнул свежий воздух. Устойчивый ветер надувал паруса. На борту царил полный порядок. Разрушенное ветром и волнами уже заменили. Команды боцмана и плотника поработали на славу. Хватило дел и цирюльнику-хирургу, поскольку шторм и предшествующая ему жаркая схватка оставили на моряках немало отметин.
Западный горизонт, к которому они продолжали идти, оставался всё таким же пустым. Впрочем, последнее теперь больше волновало Колона, а не матросов, поскольку буйство морской стихии, похоже, забрало у них всю энергию, и теперь они не могли возмущаться, не то что бунтовать.
Вновь у корабля появились тунцы, пролетела мимо стайка птиц, держа курс на юго-запад. Родригес Хименес, поднявшись по трапу, обратил на них внимание адмирала.
— Если бы не миражи, которые уже столько раз обманывали нас, — заметил идальго, — я бы сказал, что земля совсем близко.
— Наверное, так оно и есть, — не стал разубеждать его Колон. — Это же цапли, которые никогда не улетают далеко от земли.
Это утверждение на самом деле явилось очередной догадкой, хотя, возможно, основывалось на его личных наблюдениях. Во всяком случае ранее ему не приходилось видеть цаплю над морем на большом расстоянии от берега.
Слова его достигли ушей трёх или четырёх матросов, сращивающих канаты, и все они с надеждой подняли головы к небу, провожая взглядом больших серых птиц.
Какое-то время спустя они увидели пеликана, а ещё позже утку, предвестницу суши. Появились и другие свидетельства близости земли. Из моря выловили зелёную ветку с ягодами. А Мартин Алонсо, приплывший на ялике с «Пинты», привёз с собой часть ствола сосны, поднятой ими из воды. Он доложил, что «Пинта» с честью выдержала ураган, и высказал предположение, что земля совсем рядом, но искать её надо на юго-западе.
Колон, однако, с ним не согласился, продолжая утверждать, что Сипанго находится на западе. Говорил он об этом столь уверенно, что Мартин Алонсо не стал спорить, а отбыл на свою каравеллу.
Когда его ялик отвалил от борта, Аранда, присутствовавший при разговоре, спросил адмирала, на чём основана такая убеждённость.
— Убеждённость? — Колон рассмеялся и ответил с предельной откровенностью, которую позволял себе только с Арандой: — Убеждён я только в одном: если мы будем идти зигзагами, то можем пройти мимо всех островов океана. А прямолинейное движение, по крайней мере, гарантия того, что рано или поздно мы наткнёмся на землю.
— Я молюсь за то, чтобы это случилось рано, — вздохнул Аранда, — ибо матросы затихли только на время. Признаки близости земли приободрили их. Но да поможет нам Бог, если они и на этот раз окажутся ложными.
Солнце закатилось за пустынный горизонт, и в вечерней молитве, как обычно пропетой на корабле, слышались меланхолические нотки.
А потом команда видела, как Колон беспокойно расхаживает по юту под ночными звёздами, отбрасывая чёрную тень в свете фонаря.
Внезапно он остановился, схватился за поручень, всмотрелся в темноту шкафута. Внизу шевельнулись какие-то тени.
— Эй! — позвал он их.
— Что, дон Кристобаль? — ответил ему Хименес.
— Поднимайтесь сюда, — возбуждённо воскликнул Колон. — Кто там с вами? Поднимайтесь вдвоём.
Хименес тут же поднялся на ют, за ним следовал Санчес, также один из обедневших дворян.
Пальцы Колона сжали руку дона Родригеса, как железные тиски.
— Посмотрите туда. Прямо перед собой. В направлении бушприта. Скажите мне, что вы там видите?
Всмотревшись, Хименес увидел яркую точку, огонёк, и сказал об этом.
— Да, огонь! — кивнул Колон. — Я боялся поверить своим глазам. Или фонарь, или факел. Им машут из стороны в сторону. Видите?
— Вижу, вижу.
Колон повернулся. Присущее ему спокойствие исчезло. Он дрожал от возбуждения.
— Видите, Санчес? Посмотрите! Видите?
Он указал на крошечный огонёк. Тот, однако, исчез, и Санчес ничего не увидел.
— Но он там был, дон Родригес это подтвердит, — настаивал Колон. — Светили с суши. С суши! Вы понимаете?
— Несомненно, адмирал, — согласился Хименес. — Другого и быть не может.
— Наконец-то земля, — вздохнул Колон. Затем осенил себя крёстным знамением и выкрикнул во весь голос: — Земля! Впереди земля!
Крик разбудил «Санта-Марию». Зашевелились спящие на шкафуте. Загудели голоса. Матросы делились друг с другом услышанным, Хименес и Санчес спустились вниз, чтобы рассказать, что они видели. В ту ночь на флагманском корабле уже не спали. На нём царило возбуждение, надежда, но не вера. Слишком часто земля оказывалась призрачной, о чём напоминал им Ирес с перебинтованной головой.
— Свет, фонарь, — ёрничал он. — Да ещё кто-то им махал. Ерунда. В небе полно звёзд, но никто же не заявляет, что они светят с земли. И не говорите мне об этом. По эту сторону ада земли нам не видать. Сгинем мы в пучине морской, и никто не выроет нам после смерти могилу. Рыть будет негде.
