— Как вернуться отсюда в большой зал, мадам? — спросил он на далеко не безупречном французском языке. — Я заблудился.
— Вон по той лестнице, — показала ему Маргарет.
Фалк вздохнул и решил схитрить:
— Лестницы, лестницы, кругом одни лестницы! Куда лучше было бы, если бы вместо всех этих лестниц стояли кресла. У меня сегодня во всю разыгралась подагра, мадам, и причиняет мне такую боль!
Графиня помедлила, но седые волосы Фалка внушали ей почтение.
— Кресло позади вас, сэр, — сказала она.
— В таком случае, мадам, если вы соблаговолите сесть, то сяду и я, — ответил он.
— Благодарю вас, но вынуждена отказаться.
Еще немного, и она ушла бы, но ее задержал раскатистый смех Фалка. Долго притворяться и быть терпеливым он не умел.
— Вернись, вернись! Раны Господни, иди сюда. Кто бы ты ни была, побудь в обществе старика, а то я устал уже от одиночества.
— Я графиня де Бельреми, — сказала она, думая, видимо, что ее холодность поможет ей отделаться от собеседника.
— Эка важность! — возразил он. — Если тебе так нравятся титулы, то я граф Монтлис. А теперь садись, ради Бога!
Маргарет слегка отступила назад:
— Я… я не знаю графа Монтлиса, сэр.
— Так узнаешь. Садись, я сказал!
Маргарет вовсе не склонна была слушаться этого человека, но когда Фалк топнул ногой и зачертыхался от боли, она не удержалась от смеха и, подойдя к нему поближе, села.
— Не знаю, станете ли вы удерживать меня при себе. Я не люблю англичан.
Фалк опустился в кресло, соседнее с тем, в котором сидели Маргарет.
— А что плохого сделали тебе англичане? — спросил он.
Она вспыхнула.
— А то, что мои земли захвачены англичанами! Или это, по-вашему, ничего не значит? — воскликнула она.
— Что поделаешь — война, — проворчал Фалк. — У тебя достойный соперник.
— Да?
— Я слышал, что мой мальчик Саймон и ты стоите один другого. На этот раз Саймону повезло больше. К тому же Саймон мужчина, хвала Господу!
— В самом деле, сэр?
— А ты сомневаешься в этом? — повернулся Фалк к ней лицом. — Чума его побери! Что он натворил? Он всегда был дерзким и своевольным мальчишкой, но я никогда не слышал, чтобы он причинил женщине большую обиду, чем повернуться к ней спиной.
— О, он очень учтив, — презрительно фыркнула Маргарет. — Видите вот эту отметину на моей груди? Это сделал он своим мечом.
— Он? Но как такое могло случиться? Почему?
— Потому что я не хотела отдавать ему ни вашего сына, ни своего замка.
— Ах, вот как! — с облегчением вздохнул Фалк. — Алан очень дорог ему, как тебе — замок. Что он поклялся взять, то он возьмет, что уж как пить дать. Это его путь. Мне ли не знать? Я провел с ним долгих четыре года. Этот мальчишка был моим сквайром, мадам.
— Вашим сквайром? — искренне удивилась Маргарет. Для нее это была неожиданность. — Как так?
— А так, видишь ли, что он внебрачный сын моего врага Мэлвеллета. Когда мать Саймона умерла, мальчик пришел в замок и уговорил меня в моем же логове. — Фалк усмехнулся. — Я тогда был горяч, но он оказался еще хлеще! Плечистый такой юнец, всего четырнадцать лет отроду — и сам пришел и настоял, чтобы я взял его на службу. Ну и славные времена пережил я с ним, мадам! Дерзок он был и упрям — не приведи Бог! Немало затрещин пришлось ему всыпать. И что ты думаешь — подействовало? Как бы не так! Он всегда все делал по-своему, что бы я ему ни говорил. Холодный, как камень, а сильный, как был я сам. Рос, как молодой дубок. А плечи какие? Он же может свалить ударом быка, миледи! И самый трезвый и холодный рассудок на свете. А теперь послушай, как он получил свои владения.
Фалк уселся поудобнее и продолжил рассказ о подвигах своего обожаемого львенка. Маргарет слушала, глядя в пол, но один раз подняла глаза, и в ее взгляде можно было угадать одобрение поступку Саймона, о котором как раз в эту минуту повествовал Фалк. Однако к концу рассказа лорда Фалка Маргарет побледнела и поскучнела, вспомнив, что Саймон — ее враг.
— Вы, кажется, испытываете нежность к этому вашему Саймону, милор’?
— А как же? — проворчал Фалк. — Я действительно люблю этого мальчишку. Он мало заботится обо мне, но он никогда не станет просить меня об одолжении или о покровительстве и никогда не примет их. То, чего он хочет, он завоевывает сам. Я не встречал более гордого и более уверенного в себе человека, чем Саймон!
— Возможно, это и достойно похвалы, но не может же он всегда только завоевывать.
Глаза Фалка блеснули:
— Так-так! И кто же образумит его, миледи?
Она взглянула на Фалка, и он отметил про себя, что ее губы плотно сжаты.
— Ага! Уж не ты ли думаешь держать Саймона под каблуком? Буду удивлен, если ты вознамеришься сделать это.
— Я хочу только одного, — чтобы он покинул мои владения и никогда больше не возвращался сюда.
— Похоже, так и будет. Вскоре он уйдет на соединение с силами короля.
— Я рада, — чопорно промолвила Маргарет. — Надеюсь, это произойдет очень, очень скоро.
— За что ты так ненавидишь его?
— Я уже сказала, за что. Однажды я пыталась убить его, — сказала она сквозь стиснутые зубы, — и не смогла. Не смогли хотя ничто не мешало мне… Тогда я струсила, а теперь… обязана ему жизнью!
— И сражалась, помогая ему, если только Мэлвэллет и твоя фрейлина говорят правду. Тоже от ненависти, мадам?
— Я сражалась потому, что… была вынуждена спасаться бегством, а не ради него!
Фалк тихонько засмеялся.
— Будь у меня сейчас в руках оружие, я с радостью бы убила его, да — с радостью! — воскликнула Маргарет.
— Смело сказано! Саймон не таков, чтобы его победила женщина. Что хорошего принесла бы тебе его смерть? Король Генрих сразу напал бы на твои земли.
— Я выстояла против Умфрэвилла!
— Да, и все-таки англичане теперь здесь.
Стали слышны тяжелые, но мягкие шаги. Вдоль галереи к ним шел Саймон, и при виде его Маргарет встала. Ей хотелось убежать отсюда, но она не сделала того, что считала ниже своего достоинства.
Саймон остановился перед ней и посмотрел ей в глаза. Взгляд его был тяжел, а улыбка неприятной. Маргарет уже приходилось раньше видеть такую улыбку у него на губах. Она не была ни жестокой, ни зловещей, а скорее всего обидной и насмешливой. И в ней легко читалось: знаю, о чем ты думаешь! Ну что ж, Маргарет умела платить Саймону той же монетой.
— Итак, милорд отыскал тебя, — сказал Саймон. — Ручаюсь, он уже рассказал тебе, что раньше я был несносен и доставлял ему сплошные огорчения.
— Милорд великодушен. Рассказывая о вас, он не скупится на похвалы, — сухо ответила Маргарет.
