— Держимся, товарищ капитан. Снарядов вот только маловато…
Со слов старшего сержанта, выходило следующее…
Ещё ночью двадцать второго числа их подняли по тревоге. Приказали занять позиции и быть готовыми. К чему? А кто ж его знает?
Дорога в этом месте упиралась в мост. Хороший такой, крепкий… каменный. Вот для его прикрытия и соорудили здесь дот — обыкновенный "Москит". А рядом вкопали списанный Т-26 — его пушка пришлась тут очень даже кстати. Дорогу и въезд на мост она простреливала вполне качественно. А пулемет "Москита" отгонял пехоту. Даже окопы выкопать успели — в них должно было находиться пехотное прикрытие. Там располагался ещё один "максим" — для него оборудовали две позиции, соорудив над ними перекрытия из бревен и земли.
Положение осложнялось тем, что пушка в Т-26 снарядов не имела совсем.
Патронов к пулеметам — этих было в избытке. Аж тройной боекомплект! Как уж так вышло — неизвестно. Имелось и продовольствие — из расчета на десять дней. Колодец в доте был свой, так что с водой вопрос не возникал.
Работала и связь — на удивление, хорошо.
Именно по ней Нечипоренко и узнал о начале войны. И получил первый приказ — прикрыть перекрёсток. Собственно, для этой цели и были сооружены здесь все эти укрепления. Ещё одна огневая точка — пулеметная, должна была контролировать заднюю полусферу — но вот её-то построить и не успели, оставалось надеяться на пехоту. Гарнизон укреплений состоял из восьми человек. Да и в пехотном прикрытии находилось отделение, занимавшее заранее отрытые окопы.
Первый день прошёл в напряжении, которое усиливалось зрелищем проплывающих в небе самолетов — преимущественно, немецких. Свою авиацию видели только один раз.
Второй день немногим отличался от первого, только самолетов стало больше. Старший сержант приказал заново почистить и перебрать штатное вооружение. Отчаявшись дождаться подвоза снарядов, он, вместе с тремя бойцами, вышел на дорогу и попытался разжиться боезапасом у проезжающих. Вышло это не очень хорошо, но десятка полтора снарядов им всё-таки отгрузили проходившие мимо артиллеристы.
— Как они нас потом спасли, товарищ капитан! — прижал руки к груди Нечипоренко.
И впрямь — боезапас так и не подвезли. Так что когда на третий день на дороге показались танки — артиллеристы трижды возблагодарили своего командира!
Первыми же выстрелами удалось зажечь один танк — он грудой обгорелого железа теперь возвышался неподалеку от поворота. Ещё один потерял гусеницу и свалился боком в кювет. Оставшиеся стальные коробки поспешно уползли назад, не желая рисковать, и в атаку пошла пехота…
— Вон там мы их и положили! — ткнул рукой в амбразуру Нечипоренко. — Как косою, по утренней росе, право слово…
Получив столь оглушительную плюху, противник откатился, и некоторое время никак себя не проявлял.
Потом там забабахало, и через полтора часа на дороге появились уже наши — красноармейцы. И вот это-то зрелище повергло в растерянность уже всех…
Какое-то подобие порядка, правда, в этих рядах присутствовало. Но вот выглядели они… мягко говоря, потрепано. С наспех перевязанными ранами, некоторые и вовсе без оружия — бойцы устало шагали по дороге, направляясь куда-то в тыл.
— Я весь телефон оборвал! Что делать, спрашиваю? Держать позиции, говорят. А снаряды?! Нет, говорят, снарядов… так держись.
Оттащив в сторону убитых немцев (попросту свалили их тела в овраг, закапывать и хоронить времени не было), гарнизон снова занялся попрошайничеством — добывали снаряды к пушкам. В итоге добыли даже орудие — его попросту оставили на дороге бывшие хозяева.
— Вон там мы его установили — за день отрыли два окопа! — горделиво произнес командир маленького гарнизона.
Снарядов тоже поприбавилось — почти треть боекомплекта! И следующий визит противника встретили уже вполне себе серьёзно — закопченными стальными громадами торчали у дороги ещё два танка. Легкий и средний. Досталось и пехоте — пулеметы лупили почти безостановочно, даже два трофейных присоединили к этому хору свои голоса. Не сильно помог немцам и артобстрел — выкатить пушки на прямую наводку не позволяла местность, а на короткой дистанции сорокапятка разнесла бы их раньше, чем немцы смогли бы сделать хоть один выстрел. А стрельба с закрытых позиций оказалась неэффективной — в дот попал только один стапятимиллиметровый снаряд, ничего существенного не повредивший. Попытка обхода тоже ничего хорошего немцам не принесла — потеряв почти взвод, они оттянулись за холм.
— И всё, товарищ капитан… Больше они к нам не лезут. Так… постреливают издали. Мы не отвечаем — патроны бережём.
— А с продовольствием у вас как?
— У немцев много взяли, да на дороге — когда машины брошенные осматривали, удалось кой-чего отыскать…
— А что командование говорит?
— Да… ничего не говорит, товарищ капитан — связи-то нет!
— Как так?! — аж привстал с места Ракутин. — Как это нет?!
— Да вот так… Про вас-то нам сообщили, это верно. И сигнал условный сказали. Только вот на следующий день телефон-то и умолк…
— Так это… Может он того… сломался?
— Пробовали и это — у нас запасной аппарат имеется. Нет, так и не заработало… — огорчённо махнул в воздухе рукой старший сержант.
Вот тебе и здрасьте…
И что теперь делать?
Поделившись этими новостями с полковым комиссаром, Алексей никакого облегчения не испытал — Лужин тоже ничего подсказать ему не мог.
Оставаться у дота дальше смысла никакого не имелось — наверняка немцы пришлют сюда кого-нибудь в самое ближайшее время. Дорога и мост им совершенно необходимы, так что терпеть здесь такую занозу никто долго не станет. Да и ввязываться в бой капитан не собирался. Уже само то, что при нападении на блокировавших укрепления немцев обошлись только одним раненым — можно было считать немыслимой удачей, а дважды так не складывается.
Но что делать с гарнизоном и пехотным прикрытием?
Старший сержант наотрез отказался отсюда уходить, ссылаясь на полученный приказ. Танк и дот повреждений почти не получили, несмотря на артиллерийский обстрел противника. Бросать исправное вооружение и выгодную позицию Нечипоренко не собирался. Сгрузив с грузовика десяток ящиков со снарядами и поделившись продовольствием, Ракутин дал своему отряду команду на выдвижение.
И вовремя!
Алексей так никогда и не узнал, что уже через три часа, после ухода танков и машин, к доту подошло специальное штурмовое подразделение, усиленное танками и минометным взводом. А следом уже пылили по дороге машины с гаубицами. Быстро сбив пулемет на обратном скате холма (тот самый, трофейный) и потеряв при этом около десятка человек убитыми и ранеными, немцы установили там минометы.
