А командир батареи — чисто выбритый и подтянутый, как и положено образцовому офицеру, стоял чуть поодаль, похлопывая свежесрезанным прутиком себя по сапогу.
Он не вмешивался в действия своих подчиненных — в этом не было никакой необходимости. Не первый раз — и не первый год, выполняли они хорошо знакомую работу — вели огонь. Кто в данный момент находился там — в точке падения снаряда, его не интересовало абсолютно. Красные, зеленые, русские или готтентоты — всё равно. Главное — они были целью. Теми, кого надо уничтожить, дабы не мешали они своими глупыми попытками к сопротивлению неумолимому продвижению победоносных германских войск. Это — было главным, всё прочее не стоило и мимолетного внимания.
Капитан смотрел вперед, но как бы сквозь своих солдат. Тем не менее, он ухитрялся замечать даже самые незначительные (на первый взгляд) мелочи.
"Гофман опять запоздал с выдачей целеуказания! А ведь телефонист сообщил ему всё ещё минуту назад! Колеблется… это не к лицу офицеру! Обер-лейтенант должен выказывать уверенность и спокойствие, а он грызёт карандаш! Волнуется? В чём-то неуверен? И всё это — перед лицом солдат… плохо… После окончания стрельбы надо будет мягко ему на это указать…"
Но капитан не сдвинулся с места. Поправлять или, тем более, отстранять от командования молодого офицера он не собирался — это стало бы болезненным ударом по самолюбию обер-лейтенанта. Ладно… будет ещё время для отеческого внушения. Все когда-то начинали так, ошибались, волновались… даже и промахивались! Ничего. В первый раз руководить огнем батареи — действительно непросто. Пусть привыкает…
И поэтому командир батареи остался на своем месте. Он даже и не подумал обернуться назад и окинуть взглядом обстановку за спиной — зачем? Там стоят, положенные по уставу, часовые. Случись что — они выполнят свой долг.
Возможно, так оно и произошло бы.
Во всяком случае, именно так всегда и случалось на учениях и в боях на территории Польши и Франции — там они проявляли должную осторожность и внимание. Да и кто им мог помешать? Отдельные, бродящие вдоль дорог, пока ещё не пленные, беглецы из разбитых частей?
Это немецкому-то солдату? Ха!
Но здесь — здесь не Франция.
И не Польша.
Да и не разъезжали по дорогам Европы немецкие танки, захваченные противником. Особенно — в немецком же тылу.
В непосредственной близости от позиций дивизионной артиллерии.
И когда на поле появились танки, неторопливо идущие сзади на батарею, часовой не стал стрелять. Он вышел на дорогу и поднял в предостерегающем жесте руку. Мол, камрады, вы свернули не в ту сторону!
Эта дорога ведет не туда!
И головной танк остановился. Затормозили и все остальные.
Лязгнула крышка люка. И над башней поднялся недовольный командир танка.
Офицер — на плечах куртки были заметны погоны.
Он не стал подзывать к себе часового — тот на посту! Не стал показывать свою власть и превосходство — спустился на землю сам.
— В чем дело? — сухо осведомился танкист, подходя ближе. — Почему мы не можем двигаться дальше?
— Прошу прощения, герр обер-лейтенант, но дальше проезда нет! Вы движетесь прямо на позиции наших пушек!
— Но нас направили заткнуть прорыв красных!
— Каких красных, герр обер-лейтенант? До линии фронта два километра!
— Но нам сообщили об их контратаке! Да и орудия ваши — они-то по кому ведут огонь?
— Впереди нас наступал пехотный батальон… возможно, наша батарея обстреливает деревню, которою они должны были взять…
— Где это?
— Вон там, герр обер-р-р-р…х-р-р…
Осторожно опустив на землю тело часового, офицер вытер об его мундир нож.
Обернувшись, махнул призывно рукой.
От остановившихся танков подбежало несколько человек.
— Значит так, товарищи, до линии фронта — два километра. Там сейчас немецкий батальон штурмует деревеньку, а эти пушки, — кивнул Алексей в сторону, откуда раздавались орудийные выстрелы, — прикрывают атаку. Раз есть потребность в артиллерийской поддержке — значит, там оборона крепкая! Пройти мимо нельзя — пушкари нас в спину разделают в пять минут. Как только поймут, что здесь не свои. Так что — ставлю задачу…
Услышав рев танкового мотора, командир батареи всё-таки обернулся назад — слишком уж близко взревели моторы. Это ещё что? Танки? Здесь? Зачем?
Не сказать, что он сильно удивился — у командования могли быть и свои резоны, капитану неизвестные. Но в любом случае — танки шли прямо на позиции артиллеристов и могли помешать работе батареи. Тем более что двигались они не походной колонной, а строем фронта, занимая достаточно большое пространство. Возможно, что развертывать технику в боевой порядок за два километра до линии боевого соприкосновения — есть чья-то "гениальная" задумка, но вот именно сейчас командир батареи менее всего был склонен к теоретическим рассуждениям. Они мешают работе его солдат — вот, что сейчас главное!
Обернувшись к ближайшему танку, капитан решительно поднял руку, приказывая тому немедленно остановится.
На башне Т-2 запульсировал огненный цветок — немец не успел даже удивиться…
Пулеметная очередь смахнула офицера, и танк, вырвавшись на пригорок, притормозил. Батарея лежала перед атакующими — как на блюдечке!
Атаковать в лоб стопятимиллиметровые орудия, даже и на танке, затея не самая удачная. Так то — в лоб!
А вот так… зайдя со спины…
Брызнул осколками телефонный аппарат — и захрипел, пуская кровавые пузыри из простреленной груди, телефонист. Ткнулся лицом в карту обер-лейтенант. Осел на бегу, выронив под ноги снаряд, подносчик боеприпасов.
Словно свинцовая метла прошлась по орудийным дворикам!
Танки и бронемашина, выстроившись в линию, беспощадно молотили по артиллеристам из всех пулеметов. Повыскакивавшие из машин бойцы, быстро развернувшись в цепь, внесли и свой вклад в этот огненный шторм.
Немецкая батарея четырехорудийного состава насчитывает в своих рядах менее ста человек.
Насчитывала…
Почти все они так и остались лежать около своих орудий. Увлеченные стрельбой, солдаты составили свои карабины неподалеку от пушек, не рассчитывая на то, что им вдруг придется их использовать. Тыл ведь… пусть и ближний! Пока ещё сюда дойдут эти русские… Увы, суровая действительность, в очередной раз, оказалась несколько непохожей на бравые речи штатных пропагандистов.
Русские пришли. И как всегда — неожиданно! В который уже раз…
Повинуясь указующим жестам командира, танки расползались в стороны, охватывая батарею полукольцом. Мало ли…
Спрыгнув на песок, Ракутин подозвал старшину.
— Хромлюк! Пушки к взрыву подготовить! Зарядить — и толовую шашку изнутри в ствол банником затолкать!
