— Как видите — ни малейшего. Но как вы о нем узнали?
— Я проходил мимо ваших ворот как раз в это время. Какой-то мужчина, по-видимому очень сильный и отважный, защищаясь, убил двух сбиров, а двух других ранил.
Луиза ловила каждое слово, произносимое доктором. Все эти подробности — не надо о том забывать — были ей неведомы.
— Неужели? Убийцами были сбиры? — спросил Сан Феличе, понизив голос.
— Под командованием Паскуале Де Симоне, — ответил Чирилло, тоже вполголоса.
— Вы верите всей этой клевете? — спросил Сан Феличе.
— Приходится.
Чирилло взял Сан Феличе за руку и подвел к окну.
— Видите, — спросил он, — за Львиным фонтаном, у входа в дом, что на углу площади и улицы, гроб и вокруг него четыре свечи?
— Вижу.
— Так вот, в гробу — тело одного из двух раненых сбиров. Он умер у меня на руках, а перед смертью все мне рассказал.
Произнося последние слова, Чирилло внезапно обернулся, чтобы посмотреть, какое впечатление они произвели на Луизу.
Молодая женщина стояла, платком вытирая со лба испарину.
Она поняла, что это было сказано специально для нее. Силы ее оставили; сложив руки, она опустилась на стул.
Чирилло дал ей понять, что и ему все ясно, и поспешил взглядом успокоить ее.
— Я тоже очень рад, дорогой кавалер, что все это произошло in partibus 32 — то есть ни синьора, ни вы ничего не видели и не слышали. Но коль скоро синьоре все-таки нездоровится, позвольте мне расспросить ее и прописать ей что-нибудь подкрепляющее. А так как врачи порой задают весьма нескромные вопросы, да и у дам в отношении здоровья часто имеются секреты — здесь сказывается их застенчивость, — разрешите мне увести синьору в ее комнату, чтобы поговорить без помех.
— Уводить ее незачем, милый доктор, — бьет десять часов, я уже опаздываю на двадцать минут. Оставайтесь здесь с Луизой и выведайте у нее все. А я отправляюсь к себе в библиотеку… Кстати, вы слыхали, что произошло прошлой ночью в особняке английского посла?
— Кое-что слышал.
— Так вот, это повлечет за собой важные события. Я уверен, что принц придет в библиотеку раньше обычного, а может быть, уже ждет меня там. Вы кое-что сообщили мне утром, а вечером я, быть может, тоже кое-что вам сообщу, если вы еще раз заглянете сюда… Ох, и наивен же я! Сюда никогда не заглядывают, разве что заблудившись… Мерджеллина — северный полюс Неаполя, и я живу среди ледяных торосов.
Затем он поцеловал жену в лоб, сказав:
— До свидания, дорогая. Расскажи доктору все, и как можно подробнее: не забывай, что твое здоровье — моя радость, а жизнь твоя — моя жизнь. До свидания, доктор. — Потом взглянул на часы и воскликнул: — Четверть одиннадцатого! Подумать только, уже четверть одиннадцатого!
Помахав шляпой и зонтом, он сбежал по ступенькам крыльца.
Чирилло недолго смотрел ему вслед; даже не дождавшись, пока Сан Феличе пройдет сад, он в нетерпении обернулся к Луизе и спросил с глубокой тревогой:
— Он здесь, не правда ли?
— Да! Да! Да! — прошептала Луиза, падая перед Чирилло на колени.
— Живой или мертвый?
— Живой.
— Слава Создателю! — воскликнул Чирилло. — А вы, Луиза…
Он посмотрел на нее с нежностью и восторгом.
— А я… — прошептала Луиза, вся дрожа.
— Вы… будьте благословенны! — воскликнул врач, поднимая ее и прижимая к сердцу.
Теперь сам Чирилло беспомощно опустился на стул и стал платком вытирать себе лоб.
Луиза почти ничего не поняла в только что разыгравшейся сцене. Она догадывалась, что спасла жизнь человека, которым Чирилло очень дорожит, — вот и все.
Заметив, что доктор совсем побледнел от пережитых волнений, она подала ему стакан холодной воды, и он сделал несколько глотков.
— А теперь, — сказал Чирилло, порывисто поднявшись с места, — не будем терять ни минуты. Где он?
— Там, — шепнула Луиза, сделав жест в сторону коридора.
Чирилло направился было туда, но Луиза удержала его.
— Но… — нерешительно пробормотала она.
— Но? — повторил Чирилло.
— Выслушайте меня, а главное — простите, друг мой, — ласково сказала она, положив руки ему на плечи.
— Я слушаю, — ответил Чирилло с улыбкой. — Но он не при смерти, не правда ли?
— Нет, слава Богу. Мне кажется, что в его положении ему могло бы быть куда хуже; во всяком случае, такое у меня было впечатление часа два тому назад, когда я ушла от него. Так вот что я хотела вам сказать: необходимо, чтобы вы узнали об этом, прежде чем увидеться с ним. Я не решалась послать за вами, потому что вы друг моего мужа, а я безотчетно чувствую, что ему лучше ничего не знать о случившемся. Я не хотела посвятить врача, в котором не была бы вполне уверена, в важную тайну; ведь здесь действительно кроется тайна, не правда ли, друг мой?
— Тайна страшная, Луиза!
— Королевская, не так ли? — продолжала она.
— Тсс! Кто вам сказал это?
— Сказало само имя убийцы.
— Вам оно известно?
— Микеле, мой молочный брат, узнал Паскуале Де Симоне… Но дайте мне договорить. Так вот, я хотела сказать, что, не решаясь послать за вами и боясь обратиться к другому врачу, я попросила одного человека, который случайно находился поблизости, оказать раненому первую помощь.
— А этот человек сведущ в науке? — спросил Чирилло.
— Нет, но он уверен, что знает секреты врачевания.
— Значит, какой-то шарлатан.
— Нет. Но простите меня, дорогой доктор, я так взволнована, что голова идет кругом. Мой молочный брат Микеле, прозванный Микеле il Pazzo 33… вы, кажется, знакомы с ним?
— Знаком и замечу вам мимоходом: остерегайтесь его! Он заядлый роялист, и я не решился бы попасться ему на глаза, будь у меня прическа на манер Тита и панталоны, а не кюлоты; он только о том и говорит, как бы перевешать и сжечь всех якобинцев.
— Да, но он никогда не выдаст тайну, к которой я имею хотя бы малейшее отношение.
— Возможно. Люди из нашего простонародья представляют собою смесь добра и зла, но у большинства из них зло преобладает над добром. Итак, вы сказали, что ваш молочный брат Микеле…
— Видите ли, под предлогом погадать мне — клянусь, друг мой, что затея эта пришла в голову ему, а не мне — он привел сюда какую-то албанскую колдунью. Она предсказала мне кучу всякого вздора и находилась здесь как раз в то время, когда я подобрала несчастного юношу; с помощью каких-то трав, действие которых ей, по ее словам, хорошо известно, она остановила кровотечение и наложила первую повязку.
— Гм! — недоверчиво буркнул Чирилло.
— Что?
— И у нее не было оснований вредить раненому, не правда ли?
