– А искать эти новости Джанибек послал меня, – засмеялся Злат. – Получается, он и есть покупатель. Пример отца его ничему не научил.
– Похоже, что так, – кивнул рассказчик. – Теперь в этой истории мне непонятны только две вещи. Зачем понадобилось выдавать себя за арабского купца? Разве было недостаточно просто предложить эту историю Тагаю? И вторая. Зачем этот самозванец расспрашивал москательщика про мазь императрицы Зои?
– Думаю, уже завтра ты получишь ответы. Рано утром люди эмира, скрытно заехав от Рязанской дороги, обложат подходы к этой пещерной богадельне, и все ее обитатели окажутся в западне.
Вечером приехал Туртас. С ним были два пса устрашающего вида. Здоровенные, крепкие, с не по-собачьи умными глазами.
– Охотничьи? – спросил я.
– Можно сказать и так, – как-то недобро ухмыльнулся Туртас, – они хорошо идут по следу. Однако больше приучены сторожить.
Он ушел ночью, чтобы залечь в лесу неподалеку от пещеры. А с утра посланец эмира прибыл ко входу в подземелье и объявил приказ.
Как и предполагалось, едва глашатай скрылся на лесной тропе, многие отшельники бросились наутек, даже не дожидаясь ночи. Впрочем, часть пещерных обитателей добросовестно явилась к эмиру. Как рассказал Злат, они сразу прибавили Симону хлопот, ибо, честно записавшись во все бумаги, изъявили желание учредить монастырь и для этого отослать просителей к епископу в Сарай. А пока суд да дело, они принесли в казну эмира все положенные за проживание здесь платежи и пени за нарушение закона.
Вот только некоторые из них собирались отправиться к православному епископу, а остальные – к тому самому, что приезжал недавно, к католику. Это могло привести к образованию сразу двух монастырей. Доезжачий, смеясь, рассказывал, как рвал и метал Симон, щедро рассыпая русские ругательства, которые смиренному иноку и в мыслях держать не пристало. Было отчего. Появление католического монастыря в шаге от исконных православных земель, да еще в самом сердце языческого края, открывало папским проповедникам дороги во все стороны.
– Помоги, Хрисанф Михайлович! – умолял посланец Алексия, напоминая про письмо митрополита. – Скажи там в Гюлистане кому надо, что сие есть самое зловредное гнездо доброхотов и соглядатаев венгерского короля. Знаю, хан ведь его не любит. А без ханского ярлыка все их намерения просто тьфу! Плюнуть и растереть.
Однако доезжачий, в первую руку, занимался своим делом. Искал тех самых собеседников, подслушанных Баркуком.
Мохшинский эмир был в делах охоты человеком сноровистым. Ни один из обитателей пещер от него не ускользнул. После того как на его дворе собрали всех пойманных в лесу и явившихся добровольно, он послал стражников хорошенько обыскать подземелья. С собаками.
Вся наша надежда была на Баркука. Сначала он терпеливо сидел в комнате, где допрашивали задержанных и добровольно явившихся, пока один голос не показался ему знакомым. Потом затесался на дворе в толпу ожидавших решения своей участи, пробрался поближе к этому человеку и навострил уши. К тому через некоторое время обратился другой. На ясском. В результате обоих доставили к Злату.
Было видно, что доезжачий большой дока в подобных делах. К моему удивлению, он не стал допрашивать задержанных сразу, а велел отвезти их в загородный дворец. Там и состоялся разговор. Илгизар исполнял обязанности писца, мы с Туртасом молча стояли возле Злата, который говорил странным, удивительно ласковым и тихим голосом:
– На каком языке будем разговаривать? Если желаете на венгерском, то у меня и такой толмач есть. Позвать? Мне тут добрые люди подсказали, что вы вроде как прибыли из владений венгерского короля, а дорожной грамоты при вас не нашлось. Уж не лазутчики ли вы часом?
– Мы слуги царевича Кульпы, – смело ответил один, – подданные хана Джанибека, да продлит аллах его царствование. Так что дорожная грамота нам ни к чему. А перстень с тамгой Кульпы имеем.
– Так это еще лучше, – замурлыкал Злат, словно кот, блаженствующий от чесания за ухом, – значит, вы здесь по поручению царевича. Что же он вам поручил искать в лесных пещерах?
Ответить задержанные не успели, потому что доезжачий вдруг вскочил и ударил ладонью по стене. Теперь он стал уже совсем иным человеком. Я привык видеть его во время дружеского разговора, за столом или в вежливой деловой беседе, и не догадывался, что этот старик может быть таким страшным. Он пригнулся, словно зверь, готовый к прыжку, и, вперив в перепуганных узников горящий взгляд, стал говорить отчетливо и чеканно, словно забивая гвозди:
– Меня сюда прислал хан Джанибек! Прислал со своей грамотой! Знаете, что такое ханская грамота, щенки?! Сам эмир должен ее принимать, встав на колени. Вы думаете, вас защитит тамга царевича? Думаете, он выплатит пеню за два убийства и вы выйдете сухими из воды? Почему вы сделали испуганные лица, мне понятно. А вот почему на них удивление?
С этими словами он направился к выходу, сделав знак следовать за ним. Задержанных подвели к телу, вытащенному из колодца.
– Видели его когда-нибудь?
Они молчали. Злат на это даже не обратил внимания. Он продолжал:
– Найти свидетелей, которые видели вас с ним, не составит труда. Как и с его недавно зарезанным слугой. Конечно, царевич заплатит пеню за кровь, вот только убитый – заморский гость. Да еще подданный султана Египта. Придется его уведомлять. Вдруг он не удовлетворится деньгами? Так что будете ждать. Год-другой. Пока ваши головы не покажут послам.
Мы вернулись в комнату, и доезжачий внезапно снова переменился. Он сел на лавку и добродушно заулыбался:
– Да не переживайте! За два убийства Кульпа как-нибудь откупится. Зачем вы лазите по мордовским лесам и почему селитесь не в караван-сарае или постоялом дворе, тоже как-нибудь объяснит. Все имеет свое объяснение, конец и начало. Но вот то, чего нет, сосчитать невозможно. Это из Писания. Может, читали? Люди благочестивые, среди отшельников живете. Вот только с вечной молодостью вас бес попутал. Нечистое это дело. Да не хлопайте вы глазами. Я-то ведь знаю, что у вас этого снадобья нет, а вот хан – нет. Он думает, что оно у вас. А значит, палачи будут вам в задницы каленые иглы засаживать, пока не отдадите. Мне вами заниматься несподручно. Да и палачей в Мохши хороших нет. Какие здесь палачи? У хана – другое дело. Так что спасение у вас одно – если я смогу хана убедить, что у вас нет этого самого про́клятого сосуда. Или вы еще сомневаетесь, что он проклятый?
Допрашиваемые молчали.
– Так что смотрите сами. Поможете мне доказать, что не прячете где-то снадобье, – поможете себе. Откуда вы про него узнали? И где?
Воистину Злат умел убеждать. Сначала они заговорили осторожно, переглядываясь, потом потихоньку разошлись, стали перебивать друг друга. Доезжачий только улыбался благожелательно и подбадривал, иногда задавая вопросы.
История началась в Тане. Они именно так назвали город – на франкский манер. Там в прошлом году был сам Кульпа. Вот он и прознал, что египетский купец хочет поехать в Мохши, чтобы похитить из царской могилы сосуд со снадобьем. Снадобье не простое – секрет продления молодости. Та царица, в могиле которой тот сосуд схоронен, говорят, перед смертью помолодела. Про гробницу эту много всего страшного рассказывают, потому лезть туда никто не решался. Нашим пленникам велено было тот сосуд забрать, причем не у самого купца, а у того, кому он этот сосуд вручит. Чтобы не ошибиться. Кульпа знал, что заказчик – темник Мамай-гурген, сын эмира Алибека. Сам он, вестимо, за сосудом в Мохши не приедет. Пришлет кого-нибудь. Или купец поедет к нему. По лесным дорогам, дело понятное. За купцом здесь и не следили особо. Зачем? Главное – не прозевать было, когда уезжать соберется или когда к нему какой знатный гость пожалует. Один такой у него побывал, явился от эмира Тагая. Думали, снадобье у них в рукаве. Устроили засаду на постоялом дворе по бельджаменской дороге. Посадили там красную девку с зельем. Опоили. Все сумки перетрясли – пусто. Стали дальше следить. А купец этот возьми и пропади, как в воду канул.
