Немало любопытного поведал мне и аббат Ансельм, особенно о событиях мятежа прошлой зимой. Причем выслушав все в изложении Ансельма, я понял, что Эдгар отнюдь не безгрешен в этом вопросе. Он ведь не покарал ни одного из саксонских мятежников, а главную зачинщицу мятежа, ту самую Гиту Вейк, даже возвеличил.
Была еще и странная история с поимкой Гая де Шампера. Сей рыцарь был в розыске, и эмиссары короля то и дело прочесывали английские графства, едва проходил слушок, что сэр Гай где-то появлялся. Вроде видели его и в Норфолке. Эдгар же при этом повел себя несколько странно. Он зафрахтовал судно в порту Ярмута, и оно стояло без дела, пока неожиданно не отбыло. Причем с единственным пассажиром на борту, который подозрительно походил по описаниям на разыскиваемого изгоя.
Не забывал я, что Эдгар поддерживал руку Стефана Блуа. И как же я жалел, что в свое время пустил все на самотек, мало прислушиваясь к тому, что доносила Клара. Теперь же я только зря пытался выпытать что-либо у этой потаскушки, ибо Клара влюбилась в каменщика Саймона и ничто другое ее не интересовало. Ведь Саймон получал совсем не плохое жалованье, и Клара мечтала женить его на себе.
Изыскивая способ навредить Эдгару, я обратил внимание даже на рынок под стенами Гронвуда. Дело в том, что позволять открываться рынкам — прерогатива короля. А Эдгар покровительствовал не только гронвудскому торгу, а и рынкам в Ай, в Восточном Ротерхеме и еще в нескольких местечках, отовсюду получая плату. Но делать подобное без специальной лицензии — значило обходить закон. Однако Эдгар все же королевский зять, а родне многое прощается. Ну заплатит сакс штраф в казну — у него столько денег, что с него не убудет. Вот если жалоба будет исходить от Бэртрады…
Выходит, я вернулся к тому, с чего начал — надо постараться рассорить супругов. Однако за время их совместной жизни в Гронвуде в их отношениях наметился некий штиль. Эдгар часто бывал в отлучках, графиня оставалась тут госпожой, отдавала приказы, устраивала приемы. Порой же, устав от празднеств, просто проводила дни, как добронравная супруга, за вышиванием. С иголкой и нитками она справлялась не хуже, чем Эдгар с метанием ножей. (Лично я, сколько ни упражнялся метать кинжалы, так и не достиг подобного мастерства, и меня брала досада, когда мои рыцари с восхищением обсуждали удивительную ловкость графа.)
Итак, Бэртрада вышивала. И настроение ее в такие часы было самое благодушное. Как тут расшевелить ее, настраивая против мужа?
Тогда я решил навести справки про «датскую жену» Эдгара, Гиту Вейк, прозванную в округе Феей Туманов. Однако, как оказалось, разыскать прежнюю пассию графа было не так-то и просто. Она жила в болотистом краю фэнленда, почти никуда не выезжала, ни с кем не общалась. Но я выведал, что саксонка каждое воскресенье посещает церковь Святого Дунстана в фэнленде. И решил съездить туда. Ну хотя бы чтоб убедиться, так ли хороша пресловутая Фея Туманов.
Я прихватил с собой приятелей — Геривея Бритто, молодого Ральфа де Брийара и силача Теофиля, заинтересовав их знакомством с прекрасной мятежницей. И хотя мы считали, что ни одна из этих бледных белобрысых саксонок недостойна и шнуровать башмачки красавицы Бэрт, поглядеть на ее соперницу было забавно.
Уже давно настал ноябрь; день, когда мы выехали, выдался сырой, промозглый, холод пробирал до костей. Мы наняли проводника в ближайшем селении, и он вел нас, как уверял, по самой короткой дороге, то есть по полному бездорожью.
Церковь возникла перед нами, как призрачное видение. Убогая такая церквушка с покосившейся колокольней, стоит у самой кромки вод. Однако у берега мы увидели немало лодок-плоскодонок, а к коряге на мысу было привязано несколько лошадей. Одна из них сразу привлекла наше внимание — белая стройная кобылица, с гибкой шеей, маленькой породистой головой, легкими ногами.
Я переглянулся со своими спутниками.
— Шлюха Эдгара уже здесь. Кто бы еще мог иметь такую великолепную лошадь.
К началу службы мы опоздали и ввалились в церковь, когда священник уже приступил к таинству евхаристии. Наше появление вызвало смятение, прихожане начали беспокойно оглядываться.
Внутри церковь оказалась ветхой. Только поддерживавшие балки колонны новые, светлого дерева с резьбой. Казалось, если бы не они, кровля вот-вот осядет на голову. Но прихожан здесь собралось довольно много. Женщины и мужчины располагались скученно, без деления на женскую и мужскую половины. В основном это были простолюдины, однако ближе к алтарю я заметил две пары, по виду явно из благородных — о чем свидетельствовали и почетное место, и их дорогие одежды. Я все осматривался, ощущая легкое недоумение. Почему-то считал, что Гита Вейк должна прибыть одна. Неужели мы просчитались, ее сегодня нет, а белая кобылица принадлежит кому-то иному?
Скучая, я рассеянно следил за ходом службы. Священник, настоящий сакс — соломенные волосы, борода во все стороны, — приготовлял хлеб и вино для претворения. Положенные слова произносил на неплохой латыни, однако когда обращался к пастве, говорил исключительно на местном диалекте, из которого я ничего не мог уразуметь.
— Эй, преподобный! Изволь вести службу так, чтобы мы хоть что-то могли понять.
Я сказал это нарочно громко и повелительно. Прихожане зашептались, а священник и ухом не повел, продолжая бормотать нечто невразумительное. Но на мой голос обе стоявшие у алтаря пары оглянулись. И стоявший подле меня Ральф даже слегка присвистнул.
— Три сотни щепок Святого Креста! Глядите, какая хорошенькая!
Он сказал это негромко и, заметив мой вопросительный взгляд, указал на одну из женщин у алтаря. Она уже отвернулась, и я теперь мог лицезреть только ее затылок, покрытый белой шалью, да плечи, с которых струился дорогой лиловый плащ. Росточка небольшого, но осанка горделивая. Тут мое внимание привлек стоявший подле нее рослый худощавый мужчина, типичный сакс, если судить по тому, что его плащ был сколот на плече, а голые ноги крест-накрест обвивали ремни обуви. На протяжении службы он то и дело оглядывался на нашу группу и отнюдь не ласково. Да и из-под полы его накидки выглядывала рукоять секиры. А еще я отметил, что хоть шевелюра у него длиной почти до пояса, скоро он начнет лысеть. Я бы не придал этому значения, если бы у самого не было той же проблемы, поэтому я и стригся короче некуда — говорят, волосы так меньше выпадают. А у этого сакса уже сейчас залысины на темени, да и сквозь длинные пряди на затылке проглядывает плешь.
По сути, мне дела до него не было. Меня интересовала только Гита Вейк. Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что девица подле враждебного сакса и есть она. А то, что он ее сопровождает… Есть немало причин, по которым мужчина станет уделять внимание красивой легкодоступной женщине. Ральф вон все твердит, что она прехорошенькая. И еще я увидел ее светлую косу, струящуюся по бархату плаща. А ведь мне говорили, что Гита Вейк светловолосая. Фея Туманов. Гм.
