— Я, — ответила Маржантина. — Я сама могу служить себе и дочке. Пусть сюда вообще никто не ходит.
— Конечно, конечно! — сказала герцогиня, а час спустя пришла к королю и сказала:
— Они поселились; я сделала так, что там не будет даже служанки. Ставни на левом окне закрыты неплотно, через него можно легко залезть. Вы окажетесь в комнате с двумя дверями. Та дверь, что слева от окна, ведет в подвал, а другая, напротив окна, — в комнату матери.
Первый вечер для Жилет и Маржантины выдался поистине дивным. Немного дав волю воображению, они могли представить себя свободными в домике, затерянном где-то в лесной глуши.
Маржантина заперла все окна и двери. Она чувствовала себя в полной безопасности.
Жилет взяла прялку. Маржантина смотрела на нее в исступлении восторга.
— Какие у тебя красивые ручки! — сказала она. — А пальчики длинные, тонкие, как у принцессы…
Жилет улыбнулась.
— Подумать только, — продолжала мать, — ведь я столько времени умудрилась прожить без тебя! Если теперь нас друг у друга отнимут, я, наверное, сразу умру.
— Матушка, дорогая, к чему думать о таких страшных вещах? Лучше подумаем, как убежать отсюда. Ведь мы с вами пленницы…
— Что правда, то правда… Послушай, завтра я, если смогу ходить, выйду из домика…
— Нет, матушка, не надо завтра! Вам еще нужны несколько дней покоя.
— А я думаю, что завтра уже можно. Я, правда, здоровьем не так уж сильна, зато привыкла к тяжелой жизни. Посмотрю, как оно тут кругом, и…
— Матушка, послушайте! — вдруг шепотом произнесла Жилет. — Вы ничего не слышали? Там, в той комнате…
Маржантина увидела: Жилет вся побледнела.
— Ничего я не слышала, — ответила она. — Не бойся, деточка, я с тобой!
— Да, матушка… а все-таки… Вот, вот, послушайте! Точно кто-то ходит… вон там!
Теперь и Маржантина услыхала.
— Погоди здесь! — сказала она и кинулась к той комнате, откуда доносился шум.
Она быстро отворила дверь и вошла туда с факелом в руке. Оглядев комнату, она сразу убедилась, что в ней никого нет. Маржантина прошла в следующую комнату. Она тоже была пуста.
Маржантина попыталась открыть дверь в подвал, но та не подавалась. По пыли на петлях было видно, что ею уже давно не пользовались. Лестница же в верхние этажи была закрыта наглухо.
— Померещилось нам, — сказала Маржантина, вернувшись. — Или ветер ставнем хлопнул…
Ночь прошла спокойно, а днем ничто не возбуждало подозрений обитательниц домика.
Когда наступил час ужина, Маржантина, как и накануне, заперла на все запоры дверь дома и все ставни. За окном было темным-темно.
Они весело уселись за стол. Маржантина сидела спиной к пустой комнате, Жилета напротив — стало быть, лицом к ней.
Мать и дочь принялись, как и накануне, разговаривать о Манфреде, о Трибуле, о том, как добраться до них… Внезапно, как и накануне, Жилет вздрогнула и сказала шепотом:
— Право, матушка, в той комнате точно кто-то сейчас ходил…
— Ох, трусишка! — ответила Маржантина, убежденная, что в доме никого не может быть. — Не бойся, я тут!
Но не успела она это сказать, как Жилет громко закричала, вскочила во весь рост, побелев от ужаса, и дрожащей рукой показала матери на дверь пустой комнаты. Маржантина обернулась и тоже вскочила, схватив нож со стола.
Дверь открылась. В дверном проеме показался черный силуэт и остановился на пороге. Это была женщина.
— Вы кто такая? — твердым голосом спросила Маржантина. — Отвечайте скорей, а не то… глядите у меня!
— Я вам не враг, — ответила Дама в черном. — Я такая же несчастная, как вы, и много настрадалась от тех, от кого страдаете вы. Давайте поговорим? Клянусь, вам от этого никакого зла не будет.
Но Маржантина не расслабилась.
— Мадам, — сказала она спокойно, — пусть я поверю, что вы нам зла не желаете, только сначала объясните, как вы вошли в дом.
— Я сюда не входила, — сказала Дама в черном.
И поспешно добавила:
— Поймите, тут ничего необычайного нет: я просто хочу сказать, что была в павильоне еще до вас.
— Где же?
— В подвале. Вы вчера не смогли открыть дверь — так это потому, что я заперла дверь изнутри, когда мадемуазель Жилет догадалась, что я здесь. Я еще вчера хотела с вами говорить, но не посмела. А сегодня это стало совершенно необходимо, и тому много причин. Главная — что из-за вас я могу умереть от голода…
Эти слова она произнесла с немного нервической веселостью. Потом обратилась к Жилет:
— Послушайте, мадемуазель, вы меня не узнаете? Припомните дом в усадьбе Тюильри… Припомните тот вечер, когда туда ворвались люди короля… Это я вас спрятала, я отвела вас на улицу Сен-Дени — вас вместе с шевалье де Рагастеном и принцессой Беатриче.
— Да, теперь я вас узнала! — воскликнула Жилет. — Матушка, это дама — наверняка нам не враг. Она меня спасла…
Маржантина подошла к Мадлен Феррон, которую наши читатели, конечно, узнали, и взяла ее за руку.
— Благословенны будьте, мадам, — взволнованно сказала она. — Раз вы спасли мою дочь, то мне вы не только не враг, а самый дорогой друг… Вы простите, что я вам сейчас грозила. Милости просим, садитесь к столу…
Жилет уже приготовила для Дамы в черном место. Та села и весело воскликнула:
— Ну вот, самое трудное сделано! Я очень боялась прийти к вам, не знала как и быть — я ведь могла вас очень сильно перепугать. Но делать нечего… У меня кончилась еда, а принести ее мне теперь не могут… Вы тут много планов испортили…
После ужина Мадлен встала и сказала:
— Прежде всего, я хочу показать вам, где живу. Потом отвечу на ваши расспросы: вы из вежливости ни о чем не спрашивали, но хотите, я вижу по вашим глазам. Пойдемте!
Маржантина с Жилет без страха пошли вслед за Дамой в черном. Она провела их в подвал и показала свое убежище.
— Но здесь же ужасно сыро! — воскликнула Жилет.
— Сыровато, — спокойно ответила Мадлен.
Маржантина меж тем заметила, что странная женщина иногда покашливает сухим кашлем, что глаза ее лихорадочно блестят, а щеки чересчур красные.
— Вам тут оставаться нельзя! — сказала она, охваченная жалостью. — Поселитесь-ка у нас, наверху. А я за вами буду ухаживать. Вы же мою дочку спасли!
— А вы думаете, я так уж хочу жить?
Этот ответ и его странный тон поразили Жилет с Маржантиной.
— Если вам нужно оставаться в этом доме, — воскликнула Жилет, — я не перенесу того, что вы живете в подвале! Бедная… Знали бы вы, как мне вас жалко! Правда, я не знаю, что вас мучает, но там, в Тюильри, у меня было чувство, что горя у вас было много…
— А у меня, — тихо сказала Мадлен, — с той поры осталось впечатление, что вы ангел…
