Бывший правитель улыбался. Он часто улыбался в последние дни. И дело было не в сладости вновь обретенной свободы, вернее, не только в ней. Здесь, среди этих спокойных, немногословных людей было ему отчего-то хорошо, как в детстве, в отчем доме, рядом с братом, пока еще не разделили их женщина и трон.
Франгиз и Рифат… В последнее время он думал о них почти постоянно. Причем, сразу об обоих. И совершенно без ревности. Хотя сероокая красавица по-прежнему, как и пятнадцать лет назад, безраздельно владела сердцем Рифата. Но вот поди ж ты…
– Мы спать сегодня будем? – спросил Шан и потянулся со слышимым хрустом.
– Спать – дело хорошее. Нужное, – поддержал Вонг.
Даний не понял, пошутил тот или нет. Но Чиони прыснула, значит – пошутил.
Повисла пауза.
Даний вынырнул из своих глубоких размышлений и прислушался, но ничего, кажется, не происходило. Шан снова заскрипел мячиком, Вонг зашуршал веревками. Чиони брякала плошками. Он уже решил, что ему почудилось, когда Шан резко окликнул девушку:
– Чиони!
Она замерла, опустив голову с прямым пробором. Темные волосы были туго стянуты в узлы.
– Чиони, – повторил Шан.
Узлы мотнулись туда-сюда, и это детское движение показалось Данию невыносимо упрямым.
– Может быть, поговорим об этом завтра?
– Завтра кого-то из нас, возможно, не будет в живых, – очень тихо ответила девушка, без малейших следов привычной покорности в голосе. Со злости Вонг так затянул узел, что защемил палец и длинно выругался на языке Поднебесной. Но больше ничего не сказал.
И Шан тоже промолчал.
А потом встал и так же молча вышел вон из комнаты. Вонг последовал за ним, оставив Дания в легком недоумении, а Чиони в том странном настроении, которого Даний разгадать не смог.
Темнота обволакивала комнату, топила в своей жаркой тишине, затягивала. И уже не хотелось ее нарушать. Даний бы и задремал, наверное… Но новые способности позволяли четко различить, как в мягкой, обволакивающей, сонной ночи тонко дрожит тревога. Ну, не тревога, а чье-то напряжение.
Не чье-то, а Чиони.
– Может, ты свет зажжешь? – предложил он.
– Если ты хочешь, – тихо откликнулась она.
И эта непривычная, невозможная для Чиони кротость вдруг рванула сердце Дания нешуточным страхом.
«…Может быть, завтра кого-то из нас не будет в живых».
Да ведь ей страшно, понял Даний и резко сел. Сколько ей лет? Шестнадцать? Совсем еще ребенок.
– Иди-ка сюда, – позвал он, – посидим рядом.
Она вскинула голову. Даже в этой слабо освещенной комнате глаза ее сверкнули, как у кошки. Сверкнули – и поплыли прямо на Дания, делаясь все больше и больше, затягивая как омут. Шаги ее были совершенно бесшумными.
Даний с тревогой и недоумением наблюдал, как она подходит и опускается рядом. Свет из ее глаз бил, как маяк. И страха в них не было. Было бы странно, если бы эта железная девочка вдруг испугалась.
– Почему ты сказала, что завтра кого-то из нас, возможно, не будет в живых? – спросил Даний.
– Потому что так может случиться, – ответила Чиони.
– Ты считаешь, что я веду вас на смерть?
Она непочтительно фыркнула, и это слегка разбавило ее мрачную торжественность, слегка страшившую Дания.
– Если бы ты предложил плохой план, Шан никогда не согласился бы тебе помогать. И не взял бы нас.
– Тогда в чем дело? Почему он почти кричал на тебя?
– Потому что я отказалась ему подчиниться.
– Разве это возможно? – изумился Даний. – Я понял так, что у вас железная дисциплина. Воин Санджи умирает, но не нарушает волю старшего.
– Так и есть, – кивнула Чиони, – и это правильно.
– Ну и…?
Она снова замолчала, и Даний мгновенно узнал эту, вернувшуюся тревогу. Но отчего-то не решился нарушить ее вопросом. Происходило что-то, чего он не понимал, а Чиони понимала.
– Я тоже в своем праве, – сказала она, наконец.
– Ничего не понимаю, – признался Даний, – в каком праве?
– Древнем… И вечном. Я – женщина. Ты – мужчина.
В темноте она всего-навсего коснулась холодными пальцами его руки. Но Данию показалось, потолок, да что там потолок – небо падает, настолько неожиданно открылась ему цель Чиони.
– Девочка… – он даже головой мотнул. – Боги! Ты сошла с ума, не иначе. Я не знаю, что ты вбила себе в голову, но ты еще совсем ребенок. Тебе нужно еще расти. А потом обязательно появится молодой, красивый, сильный…
– Может быть, – не стала спорить Чиони, – а может быть, и нет. На нити судьбы тысячи узелков. Я знаю, что здесь и сейчас это будешь ты.
– Да за каким темным богом я тебе сдался?! Старый, морщинистый, женатый и без пяти минут покойник!
– А еще – величайший маг из всех, встреченных мною в жизни, – очень спокойно добавила Чиони. – И если завтра ты и впрямь встретишься со своей судьбой, твой сын или дочь достигнет подлинного величия.
– Ну, дела! Слушай, Чиони… ты глупость затеяла, и теперь я понимаю, почему Шан на тебя орал. Только не понимаю, почему он сбежал и оставил меня разбираться с этой… глупостью.
– Потому что я в своем праве, – повторила Чиони. – А еще потому, что ты в долгу перед Братством. И это – твой шанс расплатиться. Другого может и не быть. Братству ОЧЕНЬ нужен сильный маг.
Даний испытал иррациональное ощущение, что ему изящно выкручивают руки.
– Чиони… а у тебя… раньше мужчины были?
– Разумеется, нет! – она, кажется, обиделась. – Только чистая женщина может родить Хуан-ди.
– Вот попал, – Даний взглянул на дверь. В окно. Зачем-то на потолок в трещинах. – А скажи… Я тебе хоть немного нравлюсь? Видишь ли, Чиони… В первый раз это может быть важно.
Тишина рассыпалась приглушенным серебристым смехом – словно бубенчик слегка придержали ладонью. И немыслимое напряжение тут же исчезло, будто приснилось. Вдруг стало легко.
– Ты мне очень нравишься, – сказала, как выдохнула, Чиони, тихо и страстно, – очень-очень!
– Ну, уже легче, – улыбнулся Даний и подчинился неизбежному.
И уже через мгновение перестал об этом жалеть.
…Чиони не сказала ни слова, молча последовала за Вонгом, словно ничего между ними не было и совершенно не с чего Данию было краснеть. И обмирать от страха за эту темноволосую волшебницу с мягкими губами и немыслимо длинными ресницами – тоже не с чего. Померещилось ему, или сон приснился?
Даний быстро, хоть и менее ловко, проник на территорию дворца, и кусты роз сомкнулись за ним.
– Непривычно как-то, – признался он, – всегда думал, что если идти в гости без приглашения, то ночью. А тут утро.
– А нет никакой разницы, – пожала плечами Чиони, – день – та же ночь. Только светло.
Дверь он нашел еще вчера. Убил на это почти весь день. Снаружи она ничем не отличалась от обычной каменной плиты, только была с секретом. С таким маленьким секретом, который стоил ему трона, а его стражам – жизни. И, возможно, сегодня еще кто-то отдаст за эту тайну жизнь. Даже наверняка. Санджи от гнева не бледнели и не краснели, не слали небу проклятья, даже не всплакнули. И не клялись ни в чем. Но за жизнь повара Керболая Даний не дал бы обрезанного медного обола, уж больно спокойны и даже благостны были лица его новых приятелей.
