– Готлиб, строй, – сказал я негромко, едва мы сошли.
Быстро и слаженно за моей спиной встали две шеренги. Оружие, на манер встречающих – к плечам. Замерли. Я шагнул вперёд. Слева – травник с котом, справа – маленький Пинта.
– Здравствуй, Томас Локк Лей, – проговорил всадник на белом, потрясающей красоты коне.
Это было понятно. Это можно было и не переводить.
– Приветствую тебя, Хумим-паша, великий вали великого города. Здравствуй и ты, почтенный Аббас-ага.
С достоинством поклонился. Пинта быстро, звонким голосом перевёл.
– Интересно, – перегнулся через луку седла Хумим-паша, – кто про кого больше знает, – я про тебя или ты про меня?
– Мне нужен английский мальчик, который сейчас у тебя.
– Я знаю. А мне нужен английский мальчик, который сейчас – у тебя.
– Именно потому, что вопрос этот силой решить никто не сможет, нам и устроена такая встреча?
– Томас Локк Лей! Ты и твои люди – мои гости. Да, не решить этот вопрос силой, хоть дважды я вас убей. А решить надо. Может, договоримся? – он снова наклонился вперёд, и мучение, и почти мольба мелькнули на его умном и хищном лице.
Привстав в стременах, он махнул рукой, и янычарские ясаулы, протяжно прокричав, повернули колонны и двинулись к стенам недалёкого города походным размеренным шагом. Так же слаженно повернулись и двинулись мы. В гости так в гости.
Мне помнится, так же жадно я всматривался во всё, что попадалось по дороге, в день нашего прибытия в Мадрас, несколько лет назад. И тогда эту всю цветистую сказочность заморского города я вынужден был рассматривать мельком, на ходу. До чего же тороплива и суетна моя судьба. Какая жалость.
Путешествие длилось без малого час. О, этот странный Восток, мир намёков и недомолвок! Если судить по тому, что нам оставили оружие и другое имущество – да, мы были гостями. Но вот другое ясно дало нам понять, что на самом деле – мы пленники. Протопав по пыльным, пустым переулкам, образованным высоченными стенами из древнего камня, все вошли во дворец. Несколько арок, лестничных маршей и площадей. И вот – дверца в стене, куда пригласили лишь нас. Двадцать человек и тревожный, насупленный кот вошли в эту дверь. Было, конечно же, было отчего насупиться. Две узкие толстые створки из цельного, хорошо прокованного железа. Проход под аркой. Слева и справа – проёмы в стене и маленькие помещеньица – для караульных. Старые, когда-то внешние стены дворца. За длинным арочным сводом – дворик – квадрат, шагов двадцать на двадцать. И всё те же высоченные стены, на кромки которых можно смотреть лишь придерживая шляпу. Вверху – ровный квадрат синего неба. Здесь, внизу – полумрак. В середине дворика – круглый бассейн, с бортиком такой высоты, что можно присесть, и глубиной в рост Пинты. Наполнен водой. С толстыми каменными стенками вечная водяная бочка. И то хорошо.
Бесшумно провернулись на смазанных шарнирах и металлически лязгнули створки двери. Я оглянулся. Всё. Мы в капкане.
– Попробуй воду, – сказал я Пантелеусу, – нет ли какого подвоха.
А сам с Готлибом быстро осмотрел караульные помещения. Две дыры в каменном полу одного из них и понятный запах не оставили сомнений в его предназначении. Во втором – железная скоба в стене для факела, да каменный лежак по всему периметру. Прохлада и сумрак. Да, когда-то здесь был вход в башню. Потом дворец вырос, в проходе поставили новую стену, превратив его в дворик. Отличная комната для серьёзных гостей. Что ж, будем располагаться.
Вдруг во дворе что-то глухо ударило. Связка ковров! Сброшена со стены, и следом за ней – тюк одеял. Я запрокинул вверх голову, крикнул фигуркам на стенах:
– Передайте Хумиму-паше мою благодарность!
Юркий, худенький Пинта звонким своим голоском прокричал то же самое на турецком. Нам ответили.
– Хумим-паша позволяет тебе передать твою благодарность лично! – крикнули со стены, и вниз, раскатываясь, полетела верёвочная лестница с круглыми деревянными ступенями-перекладинами.
Да, что-то уж очень не терпится великому вали. Что за ценность для него Эдд и Корвин? Ладно. Сейчас, может быть, и узнаем. Я отстегнул Крысу, вынул два пистолета, передал всё Готлибу.
– Пантелеус и Пинта – со мной, – сказал и двинулся вверх по круглым, надёжно обвязанным перекладинам.
За гребнем стены, на широкой площадке проворные люди заканчивали приготавливать залу. Каменный пол вымели и смочили водой, раскатали ковры. Выложили атласными горками подушки, растянули спокойно-зелёного цвета шатёр. Пришёл Хумим-паша и царственным жестом пригласил меня под изумрудную тень полога, к блюдам с фруктами и кувшинам с вином.
Расположились напротив. За его спиной склонились и замерли человека четыре, в том числе и Аббас-ага. За моей – Пинта и Пантелеус с котом.
– Этот мальчик – твой тарджуман? – спросил через одного из стоящих за ним людей Хумим-паша, после того, как я что-то взял с блюда.
– Мой тарджуман, о великий вали, – ответил я, поняв, что тарджуман – это переводчик. – Конечно, он не очень хорошо знает турецкий и уж совсем не блестяще – английский, но переводит понятно.
– А этот вот небольшой человек, у которого на плече сидит животное с недовольною мордой, – это, конечно, твой визирь.
Не знаю, почему и зачем, но только я вдруг созоровал:
– Не совсем визирь. Это человек, внутри которого сидит джинн.
Хумим-паша не сдерживаясь рассмеялся.
– Джи-инн? – сквозь смех выговаривал он, оглядываясь на своего переводчика. – Всесильный волшебник из арабских сказок?
– Ну, конечно, не такой уж всесильный. Но он лечит болезни и прыгает в небо.
– Прыгает в небо?
– Да, прыгает и летает.
– И это можно увидеть?
– Он может делать это только раз в год.
– Что ж, хорошо. Но прими мою просьбу, Томас из Англии. Позови меня, когда он вдруг решит полетать. Конечно, смешно и забавно, но тебя окружают такие события, что начнёшь поневоле верить всему.
Надув важно щёки, я обещал.
Мы отобедали. Паше принесли кальян, я достал свою трубку.
– Даю тебе слово, – заговорил он наконец о деле, – мальчиков увезли не для рабства. Они мне очень, очень нужны. И даже не мне… Но это не главное. А главное – то, что жизнь их должна протекать в роскоши, довольстве и поклонении. Что их ожидало в твоей холодной стране? Ремесленный труд, ну, или торговый, серость и прозябание. Здесь они будут как принцы. Я не могу тебе много открыть, но доказать только что сказанное я сумею. Ты сам можешь спросить у Корвина, как с ним обращались.
– Корвин здесь? – как можно равнодушнее спросил я.
Вали хлопнул в ладоши, послышался стук, скрежет ключа, в недалёкой стене отворилась дверь и из неё, склонившись под низкой притолокой, вышел Корвин. Он щурился на яркий солнечный свет, не видел меня. Одет был в роскошные, дорогие одежды. На поясе висел небольшой, с драгоценными камнями на рукоятке, кинжал. Лицо загорелое, сытое. Да, это он.
