В надежде отыскать дерзких чужаков друиды развернулись цепью и долго прочесывали лесную чащу, поднимая шум всякий раз, когда видели что-нибудь подозрительное. Беглецы дважды слышали за деревьями радостные крики преследователей, но вот уже несколько часов погоня не давала о себе знать. Однако никто не решался нарушить молчание.
Молодой оптион терзался мыслями о Помпонии и ее сыне. В последние месяцы друиды сгубили слишком много человеческих жизней, чтобы можно было позволить им забрать еще и две эти. Но как, как в нынешних обстоятельствах мог он надеяться выполнить свою клятву? Сейчас жена и сын генерала находятся в крепости, обнесенной могучими валами и высокими частоколами, под охраной многочисленных войск. Спасти их — значило бы совершить подвиг, достойный мифических, легендарных героев. Глядя же на себя, Катон с горечью вынужден был признать, что он слишком слаб и пуглив для того, чтобы рассчитывать хотя бы на тень успеха. Вот Макрон, не будь он ранен, возможно, смотрел бы на ситуацию с большей толикой оптимизма. Если этому бравому воину порой и недоставало стратегического чутья, то сей недостаток с лихвой восполнялся его личным мужеством и напором. Чем неодолимее казались препятствия, тем с большей решимостью центурион ополчался на них.
Воля к победе была основным качеством человека, на которого молодой оптион всегда смотрел снизу вверх, тогда как ему, Катону, именно этого качества и не хватало. Сейчас больше, чем когда бы то ни было, он нуждался в совете Макрона, но тот лежал у его ног и, похоже, был близок к агонии. Многих других подобная рана вмиг свела бы в могилу, но крепкий череп и могучее здоровье удерживали центуриона от переправы на ту сторону Стикса. Пока удерживали. Но что будет потом?
— Что теперь? — шепнула Боадика. — Нужно решать.
— Знаю, — раздраженно отозвался Катон. — Я думаю.
— Думать мало. Мы должны что-то делать. Без правильного ухода Макрон долго не протянет.
Голос икенки невольно дрогнул, напомнив Катону о ее чувствах к раненому, какие она в последнее время всемерно старалась скрывать. Самому же ему было незачем скрывать свое горе, и оно, очевидно, лишило его остатков мозгов. Он кашлянул.
— Прости, не сообразил. Ты права.
Боадика издала смешок.
— На тебя это похоже. Ладно, давай думать вместе. Нам нужно доставить Макрона в расположение легиона, ибо лишь там ему могут оказать хоть какую-то помощь. И нам также нужно увезти отсюда девочку.
— Но мы не можем отправиться назад в полном составе. Лошадей на то нет, да и в любом случае я должен остаться здесь, возле крепости, чтобы следить за врагами. Вдруг у меня появится шанс спасти Помпонию с малышом.
— Даже если он и появится, что ты один можешь предпринять? — устало спросила Боадика. — Ничего. Таковы обстоятельства. Мы сделали все, что от нас зависело, Катон. И были близки к успеху. Но проиграли. Это факт, его надо принять. Нет смысла губить себя понапрасну.
Она положила руку ему на плечо.
— Правда, Катон. Все это так. Никто тут не сделал бы больше.
— Может, и нет, — неохотно согласился он. — Но еще не все кончено.
— Что же? Не хорохорься. Будь честен с собой. И ответь: что?
— Не знаю… не знаю. Но я не оступлюсь. Я дал слово.
Какое-то время Боадика разглядывала едва различимое лицо оптиона.
— Катон…
— Да?
— Будь осторожен, — мягко произнесла девушка. — Обещай мне это, по крайней мере.
— Я не могу.
— Ладно. Но хотя бы помни тогда, что, с моей точки зрения, мир без тебя обеднеет. Не стоит покидать его раньше времени.
— А кто сказал, что мое время уже не пришло? — мрачно отозвался Катон. — Но в любом случае философствовать некогда.
Боадика смерила его печальным, задумчивым взглядом.
— Макрона мы привяжем к лошади повыносливей, — продолжил оптион. — Ты и девочка поедете на двух оставшихся лошадях. Из леса выберетесь с другой стороны, там нет друидов. Двигайтесь безостановочно на восток, пока не окажетесь на земле атребатов. Если Празутаг прав, дорога займет у вас не больше дня. Как только доберешься до легиона, расскажи все Веспасиану. Мы с твоим родичем останемся здесь и при малейшей возможности попытаемся вызволить жену Плавта.
— А что потом?
— Потом? Думаю, у Веспасиана найдутся для нас указания. Мы с Празутагом сделаем этот лес своей базой, так что любое послание он может направить сюда. Поэтому запоминай дорогу как следует, составляй в уме карту местности, чтобы гонец легата мог нас найти.
— Если понадобится, я смогу доставить послание и сама.
— Нет. Ты и так достаточно рисковала.
— Да, но я сомневаюсь, что по моим описаниям хоть у кого-то из римлян достанет ума отыскать вас.
— Послушай, Боадика. Это предельно опасно. Шансы на успех теперь ничтожно малы. Я решил рискнуть, но в случае неудачи не хочу, чтобы мою совесть отягощала еще и твоя жизнь. Прошу тебя, уезжай и не думай о возвращении.
— Я вернусь, как только смогу.
Катон вздохнул. Спорить с упрямой женщиной бесполезно, помешать же ей просто нет возможности.
— Делай, как знаешь.
— Вот и прекрасно. А сейчас давай-ка поднимем Макрона в седло.
С помощью Празутага Макрон был усажен на лошадь и надежно привязан к высоким седельным лукам. Забинтованная голова центуриона упала на грудь, и он впервые с момента ранения промычал что-то невнятное.
— Тем же манером он изъяснялся, когда напивался, — проворчала икенка, после чего повернулась к Юлии и мягко подтолкнула ту к другой лошади.
— Залезай.
Юлия, однако, не шелохнулась, молча разглядывая животное. И тут Боадику поразила неожиданная догадка.
— Ты ведь умеешь ездить верхом?
— Нет… плохо.
Боадика оторопела. Все кельтские дети, и мальчишки, и девочки, умели держаться в седле, еще не сделав своего первого шага, и для нее это умение было столь же естественным, как дыхание. Она повернулась к Катону:
— Твои соотечественники и вправду владеют империей?
— Разумеется.
— Тогда как же вы с ней управляетесь? Не пешком же обходите?
— Для езды у нас есть ловкачи, — кисло отозвался Катон. — Хватит болтать. Отправляйтесь.
Празутаг подсадил девочку на лошадь и всунул поводья в ее неловкие руки. Боадика, сев в седло, подхватила поводья коня Макрона и щелкнула языком. Животное не отреагировало и тронулось с места, только получив пинок в бок.
— Позаботься о моем центурионе, — крикнул вдогонку Катон.
— Обязательно, — пообещала икенка. — А ты позаботься о моем нареченном.
Катон оглянулся на гороподобного бритта, гадая, что она имеет в виду.
