— Победа! Победа! — гремел восторженный крик, а Красс все улыбался, радостно потирая руки. И тут Кассий понял — проконсул знал, что все так и будет. Откуда-то он точно знал это и лишь ждал момента. Теперь уже было ясно — Красс все-таки взял Немауз.
— Попробуй этих павлиньих языков, сенатор. Они в соусе из меда, оливок и каких-то рыб, что водятся у берегов Крита. Секрет этого блюда известен только моему повару. Восхитительный вкус, на мой взгляд!
— Благодарю, — сухо ответил Паулин, осторожно зачерпывая пригоршню снеди, разложенной на изящном серебряном блюде.
Возлежа за роскошно накрытым столом, он чувствовал себя неуютно, хотя хозяин изо всех сил старался угодить гостю. Однако привычный к аскетичным трапезам Паулин про себя возмущался такой расточительностью и чревоугодием.
Смущало сенатора и присутствие за столом супруги хозяина. Более чем легкомысленно одетая юная дочь императора возлежала рядом с мужем, лениво отщипывая виноградинки и томно посматривая на обоих мужчин.
Внешне Леонтия сильно напоминала Верину, какой она была в молодости, и хотя никаких слухов о ее похождениях при дворе не ходило, глядя на нее Паулин не сомневался, что она втайне блудит. Воистину, женщина далека от Бога и падка до плотских утех! Не желая подвергаться нечестивым соблазнам, Паулин отвел взгляд от короткой зеленой туники Леонтии и исподлобья взглянул на Маркиана.
Сын императора Запада и внук императора Востока имел фигуру атлета, его могучим бицепсам позавидовал бы любой цирковой силач, а великолепный нос с едва заметной горбинкой выдавала принадлежность к благородному роду владык Империи — какой контраст с кривоногим обрюзгшим Фракийцем! Паулин невольно залюбовался его чеканным профилем и тут же подумал, что не случайно кое-кто в Константинополе перешептывается, будто именно Маркиан должен был бы стать истинным императором, если бы не наглость покойного ныне Аспара и прочих варваров.
И все же старый сенатор с трудом сдерживал раздражение, которое вызывал у него сын Антемия. Совсем недавно отец этого юноши возобновил богомерзкие жертвоприношения и игрища, вновь открыл языческие капища и вот-вот ввергнет Рим в пучину вероотступничества. Нет, живо еще проклятое семя Юлиана Отступника! И Антемий и Маркиан — его потомки, пусть и не по прямой линии.
Но зачем же эти двое пригласили его за свой стол? Для чего Маркиан подстерегал его, словно охотничий пес и так настойчиво звал к себе? Хотят услышать последние вести из Рима? Возможно, ведь Паулин одним из первых прибыл в Константинополь с рассказом о невероятных событиях, связанных с Крассом и его легионами. Но только ли это интересует честолюбивую чету?
— Так ты говоришь, мою сестру собираются вновь выдать замуж? — спросил Маркиан как бы между делом, рассматривая хрустальный бокал с вином.
— Да. За сына Красса. Я слышал, этот вопрос уже решен.
— Интересно…
— Бедная сестренка, — вздохнула Леонтия. — Только что избавилась от одного мужа, и вот уже другой. Он хоть красив?
— По крайней мере, он молод, — ответил Паулин, и супруги рассмеялись, оценив намек на старика Рицимера. — Но дело не в этом. Он язычник, как и все, кто явился с Крассом. Я уже говорил о тех непотребствах, что творятся в Городе. Не в силах терпеть такого попрания святой веры, я вынужден был покинуть Рим и явиться сюда. Твой отец…
— Мой отец — добрый христианин. Уверен, он поступит как должно.
— Сомневаюсь, — желчно ответил сенатор. — Он разрешил все эти бесовские игрища и сам принимал в них участие. Добрый христианин не может так поступать.
— Ну, ну, светлейший муж! Ты преувеличиваешь. А я вот слышал, что сам Папа терпимо и с пониманием отнесся к заблуждениям наших далеких предков. Истинно христианское поведение, ты не находишь?
— Они варвары! Нет, они хуже варваров! В амфитеатрах вновь льется кровь, открыто приносятся жертвы — все, как во времена гонений на христиан. Я считаю, что этому необходимо положить конец. Чем раньше, тем лучше.
Потворствовать же языческим культам недостойно императора. Я сказал это в лицо Антемию и повторю тебе, несмотря на все твои павлиньи языки и соусы.
Маркиан великолепно владел собой. Его ленивое выражение лица ничуть не изменилось.
— Я позвал тебя, Пулин, не затем, чтобы с тобой ссориться, — сказал он. — Я лишь хотел узнать, что происходит в Риме. Благодарю тебя за подробный рассказ. Кстати, ты уже побывал у патриарха?
— Акакий слишком занят, — нехотя признался Паулин. — Пока он не принял меня. Но я добьюсь встречи и расскажу ему обо всем. Если римский епископ не готов возвысить свой голос в защиту веры, я буду искать правды у константинопольского патриарха.
Маркиан наклонился вперед и вдруг мелко затряс головой, подозрительного кого-то напоминая:
— Да, да, да! — жарко зашептал он, делая большие глаза — Акакий должен объявить священный поход на Рим и вымести оттуда всю ересь. Искоренить! Все, до последнего! Как во времена Феодосия. Надо устроить им новый Фригид!
Мерзкие язычники! Фу, какая гадость. Меня просто тошнит от них. Поверишь ли?
Даже вот кушать не могу, так они мне омерзительны.
Паулин задохнулся от возмущения. Он внезапно понял, кого передразнивает юнец — до того получилось похоже.
— Ах ты… Ты…
Леонтия звонко расхохоталась, и Маркиан вторил ей, откинувшись на ложе. Не в силах выносить такое наглое поношение, Паулин вскочил, опрокинув блюда с павлиньими языками. Блюдо со звоном грохнулось на пол, и тут же в дверь заглянул раб.
— Проводи господина! — крикнул ему Маркиан, давясь от смеха. — Рад был встретиться с тобой, Паулин.
— Нечестивцы, — бормотал старый сенатор, спешно покидая триклиний. — Проклятье этому дому!
— Наконец-то он нас оставил. Надоедливый старикашка. И скучный. Зачем ты хотела с ним встретиться? — спросил Маркиан, едва шаги Паулина затихли.
— Хотела послушать, что он расскажет. Послы твоего отца говорят слишком туманно. И что ты об этом думаешь?
— Мне не нравится эта свадьба.
— Мне тоже. Кажется, тебя обошли, любимый!
— Что ты имеешь в виду?
— Не понимаешь? Этот брак очень опасен для нас. Он путает нам все планы.
— Ты об Алипии и этом… Публии Крассе?
— Как ты догадлив, дорогой мой супруг! — Леонтия изящно склонила голову и провела пальцами по щеке, убирая прядку волос. — Все, что мы с тобой слышали, говорит об одном — твой отец совершил большую ошибку. Хотя, может быть, у него не было выбора. Этот брак дает возможность Крассу претендовать на власть в Риме.
— Этого не будет. Я законный наследник отца.
