— Итак, единственный выход, который вам остался — просить личного разрешения королевы, — объявил дон Луис де Торрес. — Она, как женщина, сможет понять ваши мотивы.
— Вы действительно полагаете, что королева, которая всегда была столь ревностной католичкой, сможет понять женщину, ради молодого любовника бросившую мужа, к тому же дальнего родственника короля Фердинанда? — усмехнулась донья Мариана.— Неужели вы и впрямь на это надеетесь?
— По правде говоря, не слишком, — ответил Луис, немного смутившись. — Но не вижу другого выхода.
— Он есть, — заявил капитан Моисей Соленый со свойственной ему лаконичностью.
— И какой?
— Отчалить.
— Отчалить?
— Отчалить.
— И что это означает, черт подери?
— Поднять якорь.
— Да знаю я, что отчалить означает поднять якорь и выйти в море! — вышел из себя Луис де Торрес. — Я хочу понять, что вы предлагаете, четко и ясно. Покинуть порт без разрешения вице-короля?
— Именно так.
— Это нас доведет до виселицы.
— Если поймают.
— Вы совсем спятили?
— Возможно.
— Донья Мариана... — продолжил бывший королевский толмач, бросив укоризненный взгляд на невозмутимого моряка. — Подумайте, какой опасности вы себя подвергаете в руках столь безответственного человека, даже если вам и удастся получить это проклятое разрешение. Я уже начинаю сомневаться, что этот замечательный корабль переживет и первую волну в открытом море.
— Наше «Чудо» втрое быстрее, чем любой корабль адмирала, — ответил Балабол, с трудом переведя дыхание после такой длинной фразы. — И гораздо надежнее.
— Это только слова!
— Раз он их произнес, значит в них уверен, — иронично ответила немка. — Он никогда не любил слова.
— Не стоит шутить, когда речь идет об адмирале, — заметил Луис. — На его счету уже столько мертвецов, что если если бы они встали друг за другом, до это цепочка протянулась бы до другого берега океана. — И серьезным тоном он добавил: — Я сопровождал его в первом плавании и хорошо знаю, он и глазом не моргнет, отдавая приказ повесить вас на рее «Чуда».
— И что, по-вашему, мы должны делать? Сидеть и любоваться, пока чайки загадят всю палубу?
— Ждать.
— Чего ждать, дон Луис? Пока однажды мой муж не вернется, чтобы снести мне голову? Вы прекрасно знаете, что здесь для меня небезопасно. Какая разница, виселица или нож? Я уже потеряла всякую надежду и решила уехать домой, но наблюдение за тем, как строится корабль, вдохнуло в меня новые силы. Если я сейчас останусь, то просто утону.
— Но вице-король...
— К черту вице-короля! — взорвалась немка. — Это его нужно повесить на рее! — с этими словами она повернулась к Моисею Соленому: — Решено, капитан: мы отплываем!
На пятый день ближе к ночи они воспользовались тем, что в гавани больше не было кораблей, швартовы «Чуда» по какой-то неведомой причине порвались, и корабль понесло по течению Осамы в открытое море, где он исчез из вида. С первыми лучами зари приспешники адмирала отказались признать очевидную демонстрацию презрения к высшей власти.
— Немедленно доставьте сюда донью Мариану! — заорал губернатор дон Бартоломео Колумб.
— Ее нет дома, — сухо ответил алькальд Мигель Диас, по-прежнему остающийся верным другом и защитником той женщины, что вытребовала для него королевское помилование. — Но ее никак не может быть на борту. Поскольку был отдан строжайший приказ, что лишь капитан Соленый и трое его людей имеют право взойти на корабль.
— Да, это так, ваше превосходительство, — поддержал его лейтенант Педраса, офицер с огромными усами, человек, по всеобщему признанию, серьезный и основательный. — Никто кроме них не мог подняться на корабль, но в ее доме нет никого, кроме слуг.
— Тогда найдите мне дона Луиса де Торреса.
— Уже искали, ваше превосходительство. Его тоже нигде нет.
— И куда же он мог запропаститься?
— Не могу знать, ваше превосходительство. Единственное, что мне удалось выяснить — это то, что несколько повозок выехали в сумерках в направлении Сан-Педро.
— То есть на восток? — удивился дон Бартоломео Колумб, прекрасно знакомый с побережьем острова. — Очень интересно. Если они и в самом деле хотят снарядить корабль к отплытию, то гораздо удобнее было бы сделать это в какой-нибудь тихой бухте на западном берегу, где-нибудь в районе мыса Салинас или Бараоны.
— Думаете, они пытаются нас одурачить? — недоверчиво спросил лейтенант Педраса.
— Готов поспорить, что это уловка, — настаивал губернатор. — Эта женщина хитра, как черт, но в одиночку она не решилась бы сбежать, — с этими словами он ткнул пальцем в лейтенанта. — Соберите лучших людей, скачите на запад во весь опор и задержите ее.
— Как прикажете, ваше превосходительство...
Усатый военный развернулся и уже собирался сбежать вниз по лестнице, но не успел спуститься и на десяток ступеней, как его остановил дон Бартоломео.
— Постойте! — крикнул он. — Задержитесь на минутку, лейтенант. Отправьте на всякий случай несколько ваших людей на восток, а то вдруг донья Мариана оказалась умнее, чем я о ней думал?
Но донья Мариана Монтенегро была еще умнее, чем он воображал, а может, просто достаточно хорошо его знала, и потому понимала, что недостаточно просто увести корабль из-под носа у Колумба, нужно еще его снарядить, а это уже гораздо сложнее.
— На север!
Таким был приказ, когда капитан Соленый поинтересовался о курсе, который следует взять в открытом море.
— Пересечете пролив Мона и ждите нас в заливе Самана.
— Хорошо.
— А вы точно сможете управлять почти неоснащенным судном, имея в распоряжении лишь троих людей? — усомнилась донья Мариана.
— Я постараюсь.
— Не забывайте, что если вы туда не прибудете, нас всех повесят.
— Не забывайте, что если я туда не прибуду, значит меня сожрали акулы.
Только с двумя кливерами и бизанью, при боковом ветре и обладая превосходными знаниями моря и своего корабля, капитан Моисей Соленый сумел доказать, что «Чудо» — и в самом деле настоящее чудо инженерной мыли, поскольку меньше чем через тридцать шесть часов плавания бросил якорь в чистый песок тихой бухточки огромного залива Самана.
Для остальной команды путешествие оказалось гораздо сложнее: они пробивали себе путь с помощью мачете через чащобы широкого полуострова. К счастью, эту малоизведанную территорию покинули индейцы в поисках более безопасного места обитания среди обрывистых круч и густой сельвы на западе острова, и единственным врагами остались удушающая жара, пауки, змеи и тучи злобных москитов, налетающие на участников похода, как голодные волки.
