– И целовались! – прищурив шалые синие глазки, озорно сообщила она.
Дамир согнал улыбку с лица, стал серьёзен. Проговорил со вздохом:
– Если бы я, старый болван, не был так груб с тобой, какой прекрасный был бы у неё сейчас муж!
И он бросил взгляд на мой дорогостоящий камзол, шпагу, добротную, изумительно-красивую карету.
– Но… Мне помнится, ты говорил, что она таки вышла замуж?
– Пропал муж, – сокрушенно махнул рукою Дамир. – Корабль увёз его по торговым делам в Новую Англию. А назад не привёз. Так что она сейчас – и не замужняя, и не вдова.
Подошёл к нам Давид, прижимая к животу изрядный бочонок с пивом.
– Доброго дня, мастер!
– Сердечно приветствую, – перехватывая у него тяжёлую ношу, ответил мой заметно постаревший кузнец.
А я не удержался:
– Что это у вас за причуды? Кому понадобилось здесь ставить вторую кузню?
– Ох, Томас, – вздохнул сокрушённо Дамир. – Я потому тебе и послал письмо, в надежде, что ты поможешь.
– А что такое?
– Какой-то еврей, наш, бристольский, разлакомился перехватить моё ремесло. Добыл патент на место для кузни и поставил её вплотную к дороге. А до меня, видишь, – сто шагов, и кто будет сюда заворачивать, когда можно у новой кузни просто остановиться и подковать лошадей? Привёз сюда хорошего кузнеца и нахально и грубо перехватывает всех моих посетителей, а я «прикармливал» их тридцать лет!
– Еврей из Бристоля? – переспросил тут же Давид. – Кто именно?
– Какой-то Лазарь. Вот он знает!
И Дамир указал в сторону дороги, на вышедшего из новенькой кузни и издалека пристально рассматривающего нашу карету человека.
– Пойдём, – коротко сказал я и, не садясь в карету, зашагал к нежданному конкуренту.
Мы с Робертсоном приближались мерным военным шагом. Шагом бывалых, приученных к кровавым поединкам людей. Такие «манки» сильных зверей, которым нельзя притвориться. Человек, немного меня старше, быть может лет двадцати восьми, втянув голову в плечи, затравлено на нас смотрел. Оставив бочонок с пивом у кареты, Давид и Дамир тяжело топали следом.
– Доброго здравия! – не доходя нескольких шагов, издалека оповещая о незлых намерениях, произнёс я.
– Я уже говорил тебе! – вместо ответа закричал через моё плечо человек. – Что я всё равно буду здесь работать! Лазарь хорошо платит, а у меня детей – пятеро!
– Да твой Лазарь – вор! Отнимает у меня с таким трудом наработанное место! – ответил не без горячности Дамир. И встал рядом со мной: – Томас! Может, есть у тебя такие знакомства в магистрате, чтобы отобрать этот его чёртов патент?
– Он, может, и вор, но я – честный работник! – страдая, продолжал кричать конкурент. – Пятеро! Кто их кормить будет?
– Виноват, – доброжелательно, мягко, влез в разговор Давид. – Как ваше имя?
– Климент.
– А как фамилия вашего Лазаря?
Он назвал.
– Нет, – немедленно повернулся ко мне Давид. – Этот Лазарь – помесь рака и паука. Во что вцепился своими клешнями – того не выпустит. У этого мы патент мы не отберём, утверждаю.
– Дамир, – повернулся я к бывшему учителю. – Мне в замке так нужен кузнец! Видишь, сама судьба приглашает тебя туда перебраться. Какая кузня там, если б ты видел! А наковальня!
– Э-э-эх, Томас! Я уже говорил тебе! Корни у меня здесь! Кузня от отца и деда досталась! Ну какой тебе толк от мастера, если само место твоё – ему не по сердцу!
– Это – да, – сдвинув брови, кивнул я ему. – Ну, пойдём к тебе. Вскроем бочонок, нарежем окорок и будем думать. – До свидания, друг! – махнул я многодетному наёмнику на прощание.
Тот, не ответив, зло мотнул головой и скрылся в кузне.
– Может, его работа менее качественна, чем твоя? – спросил я Дамира, когда мы шли обратно. – И ты какую-то часть посетителей сохранишь?
– Если бы, – горестно и шумно вздохнул мой учитель. – Климент хоть и гад, но мастер отменный.
– Почему сразу гад? Работает. Пятерых детей кормит.
– Влез на чужое место!
– Не он, а его наниматель. Не спеши с выводами, не спеши.
И, когда сели за огромный спил дуба, и налили пиво, а дочь Дамира нарезала хлеб, сыр и окорок, я спросил:
– Скажи, а как получилось, что твоя кузня стоит в стороне от дороги?
– Лет десять назад, – махнул рукой старый кузнец, – обрушились проливные дожди. Дорогу сильно размыло. Магистрат выделил деньги, и сюда стали возить подводами щебень и дорогу заново отсыпать. Но возницы не лезли в грязь, а сваливали щебень по чуть возвышающейся вершине бугра, во-от этим кольцом!
Мы посмотрели в сторону дороги, куда убежал его округлый стремительный жест.
– Так и увели дорогу от меня на сто ярдов. А этот Лазарь остановил однажды здесь свой экипаж, вылез, цепким взглядом всё здесь окинул, и через месяц – на тебе! И кузня у него, и патент!
– Знаете, братцы, – задумчиво сообщил я, дожевав окорок. – Есть у охотников такой инструмент: волчья яма с кольями. Бежит волк как будто по ровному месту, и вдруг земля под лапами у него проваливается, и летит он брюхом на заточенные острия, и ужас на морде его, и смертельное недоумение, и глаза выпучены. А здесь, как я вижу, по аналогии – паучья яма, и на неё этот законопослушный паук Лазарь ступил.
– Поясни, Томас.
– Вот он вложил изрядные деньги: в стоимость патента, землемерные работы, постройку, мастера, инструменты. И не подозревает, что это его предприятие очень легко разорить.
– Как?!! – привстал со скрипнувшего под ним бочонка Дамир.
– Как?! – поинтересовался и отставивший своё пиво Давид.
– По-еврейски действенно! – от души рассмеялся я. – По-еврейски!
– Томас, – строго сказал Давид. – Объясни мне, старому, опытному еврею, какую схему ты изобрёл?
– Братцы, – я наклонился к ним и понизил голос. – Это до такой степени явно, что просто смешно!
И, с довольной улыбкой откинувшись, объявил:
– Мы вернём дорогу на её старое место.
– О ка-ак… – задумался, уйдя в себя взглядом, Давид. – Посчитать, сколько денег уйдёт на наём телег и щебёнку?
– Посчитай, – хитро прищурился я на него.
Он на минуту сосредоточился, посчитал – и назвал цифру.
Кузнец охнул. Робертсон негромко присвистнул.
– Что такое? – деланно-наивным взглядом посмотрел я на них.
– Та-акие деньги, – покачал головой кузнец.
– Опять из твоего ведь кармана, – подняв палец, напомнил о самоокупаемости замка Давид.
– Не из моего, – поправил я его, точно так же подняв палец, – а в мой.
– Но… Как же это? – заморгал на меня глазами Давид.
– У северо-восточной стены в «Шервуде» несколько складов забиты гранитной брусчаткой. Так что, Давид, вычти из расходов стоимость щебёнки. Лошадей и телег у меня своих предовольно, так что вычти ещё стоимость извоза. А стоимость работ по укладке камня… Прибавь в сальдо.
