– Просто вся эта история с твоим Посвящением и провозглашением твоей божественной сущности… Словом, око солнца, многим эти обстоятельства не дают покоя, вот. Посему и прошу тебя: будь осторожен!..
«Видимо, Фарбис не зря одолевают дурные предчувствия», – подумал эрпатор. Вслух же спросил:
– А сам-то ты, что думаешь о моей новой ипостаси, Нахмин?
– Я верю, око солнца, что ты – новый Гор! – не задумываясь, ответил начальник гарнизона. – Верховный жрец Элефантины не мог ошибиться. Только дело-то не во мне, а в том, как эту новость воспримут при царском дворе!..
«Вероятно, кто-то возрадуется, кто-то испугается, а кто-то, несомненно, испытает и жгучую зависть», – пронеслось в голове Тутмоса. Помолчав, он снял с запястья массивный золотой браслет и протянул его гостю:
– Возьми, Нахмин! Это тебе за преданность и верную службу.
* * *
На изготовление копии Золотого нагрудника ушло около десяти дней, и все это время Тутмос терпеливо ждал, пока ювелир закончит своё дело. Наконец в один из вечеров фаменота[101], когда жара перестала уже докучать обитателям Небехта, он посетил, в сопровождении верного Камоса, ювелирную мастерскую. Придирчиво осмотрев доспех, представленный искусным мастером, эрпатор остался доволен: тот практически не отличался от оригинала (правда, был чуть тяжелее, но непосвященный, никогда не державший в руках настоящий доспех, ничего бы не заподозрил).
Ювелир в накладе не остался: Тутмос щедро заплатил ему и за работу, и за молчание, которое в данной ситуации было ему жизненно необходимо. Впрочем, сам небехтский ювелир нисколько и не подозревал об истинной цели заказа наследника: он полагал, что копия божественного доспеха потребовалась эрпатору для украшения одной из статуй великого Гора.
* * *
Фарбис решила покинуть Небехт вслед за Нахмином – на одном из торговых судов, курсировавших между Напатой и Аварисом. По настоянию эрпатора она облачилась в Золотой доспех, надев поверх него просторный хитон из плотного хлопка. Теперь, в несколько «располневшем» виде, женщина выглядела дородной матроной, произведшей на свет не менее двух-трёх детей. Роскошные пышные волосы Фарбис собрала на затылке в пучок, закрепила его множеством шпилек и водрузила сверху нубийский женский тюрбан из яркой ткани, преобразив тем самым себя почти до неузнаваемости.
Ковчег же и эбеновый футляр с жезлом-уреей Тутмос собственноручно уложил на самое дно дорожного сундука, после чего закидал многочисленными отрезами тканей и предметами женского туалета.
Эрпатора по-прежнему чрезвычайно беспокоило, сможет ли Фарбис добраться до Авариса одна, без какого бы то ни было сопровождения? Однако женщина заверила, что как только сойдет с корабля, непременно первым делом наймет себе носильщика, а затем и служанку.
В завершении сборов, утром следующего дня, эрпатор застегнул на «располневшей» талии жрицы пояс, отяжелённый кошельком, полным серебряных и медных дебенов и женщина покинула их временное совместное пристанище. На улице её ждали два провожатых нубийца с осликом, нанятые за умеренную плату, чтобы помочь почтенной матроне погрузиться со своим скарбом на торговый корабль.
Проводив Фарбис, эрпатор испытал тягостные минуты. Его охватил страх, неуверенность в завтрашнем дне и даже… сожаление о том, что он осмелился пройти через Врата. Ибо все последующие события были именно расплатой за содеянную дерзость. Никто не смеет безнаказанно проникать в тайны богов…
После отъезда Фарбис, эрпатор почти не покидал своих покоев.
Камос же находился подле своего господина, не смея удовлетворить мучавшее его любопытство на протяжении последних дней: куда же делась Фарбис? Неужели эрпатор пресытился ею и отправил обратно в нубийскую глушь? В глубине души Камос сожалел: молодая женщина была на редкость красива и вполне могла бы стать жемчужиной Инебу-Хеджа.
Тутмос, казалось, не вспоминал про Фарбис, столь внезапно появившуюся в его жизни и столь же внезапно исчезнувшую. Но это было далеко не так…
Посовещавшись с другом детства, эрпатор решил более не задерживаться в Небехте, а в самое же ближайшее время отбыть со свитою на корабле «Маат» в Инебу-Хедж, где и предстать пред очами солнцеподобного родителя. А заодно и поведать ему о своём жгучем желании возвести в Аварисе грандиозный храм в часть Ра– Гора, где потом и возложить на себя обязанности Хранителя божественных реликвий.
* * *
Хафра, как умный и дальновидный человек, умевший просчитать все «за и против» сошёл с корабля, доставившего военную добычу в столицу. Чиновник наместника с сопроводительным письмом направился в Казначейское ведомство, дабы отчитаться о прибытии нубийских ценностей.
Хафра же, хорошо постигший в Ону и Аварисе бюрократические тонкости, направился в храм Осириса, где Эйе некогда был верховным жрецом до своего возвышения, как доверенного лица самого фараона и служителя Ра – Атума.
При встрече с пожилым жрецом, служителем культа Осириса, Хафра намекнул ему, что желает встретиться с достопочтенным Эйе по весьма важному делу, но, увы, не знает, как это сделать. И в подтверждении своих слов Хафра «пожертвовал» храму несколько серебряных дебенов. При виде серебра, служитель Осириса оживился.
– По всему видно, ты – приличный человек, – поклонился он. – И, судя по одеянию, такой же жрец, как и я.
– Я служу культу Ра в Ону, – коротко ответил Хафра.
– Я помогу тебе встретиться с достопочтенным Эйе, – благосклонно кивнул жрец, опуская серебряные монетки в добротный напоясный кошель. – Идем, я провожу тебя в приёмную, к первому писцу…
– Прости меня великодушно, почтеннейший, – перебил его Хафра, – но дело, по которому я прибыл к Верховному жрецу Инебу-Хеджа, не позволяет мне тратить время на бессмысленное ожидание в приёмной. – В подтверждение своих слов он предъявил служителю свиток, увенчанный печатью наместника Нубии.
Вряд ли тому доводилось когда-нибудь видеть как самого наместника, так и оттиск его печати, однако наличие столь солидного документа у нежданного и весьма назойливого посетителя возымело своё действие.
– Хорошо, я замолвлю за тебя словечко перед Первым писцом. Его приёмной, к сожалению, избежать не удастся, но… У тебя найдется для него три серебряных дебена? – осведомился жрец на всякий случай.
– Об этом можешь не беспокоиться, – Хафра недвусмысленно похлопал рукой по своему увесистому напоясному кошелю.
Несмотря на ходатайство услужливого жреца и три серебряных дебена, незаметно перекочевавших на стол первого писца, тот оказался не очень сговорчивым.
