— Да хватит!.. — Чертово «лампадное масло» сорвало в голове Огюста какой-то блок, прежде перекрывавший его природную склонность к жестокости. Рауль предупреждал о подобном эффекте. Огюст придавил меня к земле коленом, схватил за руку, естественно, за левую, и резко вывернул. — Из нас двоих тут подонок не я, а кто-то другой!.. — заметил я на удивление отчетливо и трезво. Странно. И каким образом у меня все еще не отшибло черный юмор, если даже волосы встали дыбом?
— Сдаешься? — повторил Огюст.
— Да… — сказал я сдержанно. Наверное, это был просто инстинкт самосохранения. По какой-то причине, несмотря на то, что происходило, я становился все спокойнее, и слова Фонтажа уже не казались мне такими невероятными. Может быть, в критической ситуации я действительно начинаю превращаться в какую-то машину? По крайней мере, так становится проще. И должен же хоть кто-то из нас сейчас сохранять рассудок.
— Скажи по-человечески!
— Ладно, сдаюсь.
— Прекрасно, — методично сказал Огюст, но руку мою не выпустил. — А пощады попросишь?
Я прислушался к звону в ушах. И кажется, кости уже трещали. Ну и к черту! Все равно терять нечего. И чем больше костей он мне переломает, тем меньше от меня будет пользы Линну… Какая здравая мысль!
— И не подумаю! — прошипел я. — Иди к дьяволу! Наплевать, что ты сделаешь!..
Огюст, с ледяным смешком, вздохнул.
— Ну вот, и что делать с твоей гордыней? — поинтересовался он почти скорбно, будто демонстрировал мне результат какого-то эксперимента. И как ни странно, оставил меня в покое — он ведь уже все мне доказал. Только крепко стукнул чем-то за левым ухом, видимо, рукояткой излучателя. Сознания я полностью не потерял, но все же выключился из событий, ненадолго утратив интерес к происходящему, по крайней мере, внешние его проявления.
В конце концов, зачем мне теперь вообще было приходить в себя? Только для неприятных мыслей о своей неосмотрительности и отвратительных ощущений?.. Но когда меня взвалили в седло уже почти усмиренного Танкреда и крепко прикрутили руки веревкой к передней луке, я был снова почти в порядке, хотел я того или нет.
— А теперь… — жутким, чужим, скрипучим голосом проговорил Огюст, держа излучатель наготове, и глаза у него были совершенно сумасшедшими, лицо перекашивалось, а руки тряслись. Я вдруг понял, что наверное и правда его боюсь. Того, во что он превратился. Того что, должно быть, всегда сидело у него внутри, но теперь им самим не сдерживалось. Впрочем, страшно мне будет недолго, еще посмотрим, на что похож окажусь я сам, когда перестану контролировать свою темную сторону. Жаль, я уже не смогу оценить этого критически. — Извини… — вдруг с трудом прохрипел Огюст. Казалось, что это ему было сейчас больно, да так, что он едва держался, кусал губы, бледнел и обливался потом. Он и в обычной-то жизни почти не умел извиняться. — Так было надо!.. Тебе должно было быть плохо… пусть даже я сам это сделаю, чтобы я мог… Я сам и должен был это сделать, чтобы почувствовать, что все это неправильно!.. Теперь я должен, я наконец могу… тебя спасти!.. — Огюст перевел прицел излучателя на хранителя, державшего поводья моего коня и выстрелил — тот рухнул наземь, не проронив ни звука. Огюст с силой протолкнул излучатель в мою пустую седельную кобуру. Затрещали лопающиеся швы, удерживающие плотную кожу в форме, не слишком подходящей новому оружию.
— А теперь убирайся! Вон! Скорее! Пока я могу держаться!.. Да катись же отсюда!!! — взвыл он, отталкивая Танкреда, с отчаянием, которое не могло быть разыгранным.
Я изумленно таращился на него целое мгновение. Это было невероятно… Он все-таки мог?!.. Действительно мог противостоять этой отраве, пусть и отчасти? Наконец я кивнул и пришпорил коня. Ладно уж, придется обойтись без поводьев, но Танкред знал дорогу домой.
Позади я услышал выстрелы и лязг стали. Огюст сам позаботился, чтобы не было преследования… А что потом? Останется ли он в живых? И если останется, то вернется снова к Клинору. И что сделает тот? Запрограммирует его понадежней? И каковы шансы были бы у него даже теперь, если бы его удалось вытащить? Никто не знает. Все придется проверять на месте, если получится, если еще будет какой-то шанс…
Танкред устало всхрапывал, но я не дал ему замедлить шаг. Впрочем, кажется, он и не пытался. Он хотел домой. Я попробовал освободиться на ходу — во время скачки веревка немного разболталась, но все же ничего не вышло, слишком сильно она была натянута с самого начала, не говоря уже о том, что мне просто не удавалось как следует напрячься. Только треснувших ребер мне и не хватало для полного счастья… Я озабоченно покосился на кобуру — излучатель сидел в ней достаточно крепко, хотя кобура вовсе не была для него предназначена. Огюст протолкнул его с такой силой, что он застрял, прорвав в паре мест, по шву, плотную тисненую кожу, и не должен был выпасть по дороге. И еще что-то очень знакомо похлопывало меня по бедру — ничего удивительного, ножен я, кажется, не терял, но знакомым был и вес — быть не может, чтобы ножны были не пустыми… Но они и впрямь были не пусты. Переведя взгляд, я убедился, что и рапира на месте. Поразительно. Такое прямое неповиновение программе. И по собственной инициативе. Это не один порыв, не просто импульс, как мог, он все продумал. Это было куда сложнее, чем поддаться порыву. И все, что ему понадобилось, чтобы это скомпенсировать — вывалять меня в пыли? Ну что ж, не такая высокая цена… По крайней мере наполовину, выходит, он отлично себя контролировал.
Ветки над тропой мне уже изрядно поднадоели. А особенно там, где было удобней срезать путь без тропок. Танкред вел себя умницей и не лез под них нарочно, пытаясь убить меня ближайшим древом, и к тому же прекрасно слушался самого легкого касания шпор. Но на скорости то и дело приходилось торопливо нырять вниз, чтобы ни во что не врезаться, и не всегда удавалось вовремя и аккуратно вписаться в поворот. Это жутко утомляло, тем более что я все время беспокоился о болтающихся на шее коня поводьях — не свалятся ли они окончательно и не наступит ли он на них, и не угодит ли еще в какую-нибудь нору. Стоило выбраться снова на дорогу пошире.
Я склонился всем корпусом на одну сторону и легонько тронул Танкреда шпорой. Он прекрасно понял, чего я хочу, и я выскочил на дорогу, исцарапанный ветками, будто подрался со стаей лесных кошек, надеясь, что дальнейший путь будет спокойней.
Напрасно…
Какое-то слабоопознаваемое существо выскочило мне наперерез из кустов, бросившись прямо Танкреду под копыта. Я зажмурился и постарался, как мог, сдержать его. Конь взвился на дыбы, с раздраженным, визгливым ржанием, и с круто закрученным пируэтом, мы остановились.
