Он бегом принес мне воды. Я поблагодарил, выпил и отдал ему чашку.
– Так как же насчет сушеных фиг? Ты еще хочешь есть?
– Я всегда хочу есть.
– Тогда в следующий раз, как приедешь, захвати с собой пищу. А то можешь попасть в неудачный день.
– Я и тебе привезу еду, если хочешь. Ты ведь очень беден, да? А по виду непохоже. – Он разглядывал меня, склонив голову набок. – То есть по виду еще может быть, а вот по разговору совсем нет. Скажи мне, чего тебе хочется, и я постараюсь достать.
– Не стоит труда, – ответил я. – Сейчас у меня есть все.
3
В назначенный срок объявился Ральф, во взгляде – вопросы, на языке же – ни одного, сверх тех, что можно задать незнакомому человеку.
На мой взгляд, он вернулся слишком рано – мне надо было наверстать целых девять лет и о многом составить суждение. И на взгляд Артура, как я заметил, тоже, хотя он встретил Ральфа любезно и безмолвно выстоял под бичом его горячих упреков. По виду мальчика я заключил, что, не будь здесь меня, наказание могло бы стать не только словесным. Я понял, что он получал суровое воспитание. Он слышал, конечно, что королей воспитывают строже, чем простых смертных; едва ли только он относил это правило к себе. Кею, подумал я, наверно, не так достается – интересно, как истолковывал Артур такое различие? Но сейчас он держался кротко и, когда в знак примирения я предложил Ральфу вина, покорно принял на себя роль виночерпия.
Когда наконец он вышел привести лошадей, я торопливо сказал Ральфу:
– Передай графу Эктору, что я предпочел бы не появляться в замке. Он поймет. Это слишком опасно. Он лучше моего сможет выбрать для нас удобное место встречи, и пусть сообщит мне. Бывало ли, что он наезжал сюда? Или же это вызовет у людей ненужный интерес?
– При Проспере он здесь ни разу не был.
– Тогда я спущусь вниз, пусть он даст мне знать. А теперь, Ральф, у нас очень мало времени, но скажи мне вот что. Ты не замечал, чтобы кто-нибудь заподозрил о мальчике правду? Никакой слежки? Ничего подозрительного?
– Ничего.
Я проговорил раздельно:
– А я видел кое-что, когда ты его привез из Бретани. Вы переходили через перевал, и на ваш отряд напали. Кто это был? Ты разглядел их?
Ральф посмотрел на меня с недоумением.
– Это ты про тот случай в горах на полпути между Галавой и Медиобогдумом? Я его помню. Но тебе откуда о нем известно?
– Я видел в пламени. Я тогда все время смотрел за вами. Что с тобой, Ральф? Почему ты так на меня смотришь?
– Странный был случай, – медленно ответил он. – Никогда не забуду. В ту ночь, когда произошло нападение, мне почудилось, будто ты произнес мое имя. Это было предостережение, отчетливое, как звук рога или как лай собаки. И вот теперь ты говоришь, что все видел. – Он поежился, словно от внезапного сквозняка. Потом ухмыльнулся. – Я совсем отвык от тебя, господин. Но теперь, надеюсь, снова привыкну. Ты и теперь смотришь за нами? Сознавать это не всегда приятно.
Я засмеялся.
– Да нет. Если возникнет опасность, мне, наверно, и так станет о ней известно. А в остальном, думается, я могу положиться на тебя. Но ты до сих пор не ответил, ты узнал, кто были те люди, что напали на вас в ту ночь?
– Нет. На них не было никаких знаков. Мы убили двоих, но при них не нашлось ничего, что указывало бы, кому они служат. Граф Эктор думает, что это, наверно, разбойники, грабители. Я тоже. Во всяком случае, с тех пор ничего такого больше не было. Ничего даже похожего.
– Я так и думал. Но теперь не должно быть ничего, что могло бы связать отшельника Мирддина с волшебником Мерлином. Что говорят люди про нового блюстителя часовни?
– Только, что Проспер умер и что бог, как всегда, когда пробил час, послал на смену нового человека. Что новый отшельник молод и с виду тих, но не так тих, как кажется.
– А это как надо понимать?
– Так, как говорится. Ты не всегда держишься как простой и скромный отшельник, господин.
– Разве? Ума не приложу, почему бы это. Ведь я и есть простой и скромный отшельник. Надо мне будет проследить за собой.
– Ты не шутишь, я знаю, – улыбаясь, сказал Ральф. – Но беспокоиться тебе, по-моему, не о чем, они просто считают тебя более святым, чем другие отшельники. Здесь вокруг часовни всегда водились духи, и сейчас не без того, надо понимать. Рассказывают, например, про духа в обличье огромной белой птицы, которая летит человеку в лицо, если он отважится слишком далеко подняться по тропе, или вот... да обычные россказни про всякую нечисть, глупые деревенские басни, кто в них поверит? Но вот две недели назад... ты не слышал? Тут проезжал отряд откуда-то из-под Алауны, и поперек тропы упало дерево, а ветра не было – просто так, ни с того ни с сего.
– Я об этом не знал. Были пострадавшие?
– Нет. Есть другая тропа. Поехали по ней.
– Понятно.
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Твои боги, господин?
– Можно сказать, что так. Не думал, что их покровительство будет действовать столь неотступно.
– Значит, ты знал, что это могло случиться?
– Пока ты не рассказал, мне в голову не приходило. Но чьих это рук дело – знаю.
Ральф озабоченно нахмурился.
– Если это не случай... И если я еще раз привезу сюда Эмриса этой тропой...
– С ним ничего не может случиться. И тебе он тоже послужит вместо охранной грамоты. Ты их не бойся, Ральф.
При последних словах брови его сошлись было к переносице, но он тут же опомнился и кивнул. Вид у него был озабоченный, даже взволнованный. Он спросил:
– Как долго думаешь ты тут пробыть?
– Трудно сказать. Это во многом зависит от здоровья верховного короля. Если Утер поправится совсем, то, может быть, мы продержим здесь мальчика до четырнадцати лет, прежде чем покажем отцу. А что, Ральф? Неужто тебе так обидно еще несколько лет прожить в этом медвежьем углу? Или гоняться верхом за таким шустрым господином стало невмоготу?
– Нет... то есть да. Но... дело не в этом, – забормотал он, покраснев.
Я, улыбаясь, спросил:
– Кто же она?
Его насупленный взгляд стал мне понятен только тогда, когда он, помолчав, произнес:
– Много ли ты еще подсмотрел, когда следил в пламени за Артуром?
– Мой милый Ральф! – Не стоило ему объяснять, что звезды отражают только судьбу королей и волю богов. Я мягко сказал: – Мой провидческий дар не открывает мне того, что свершается за дверью спальни. Я просто догадался. Твое лицо прозрачнее кисеи. И пожалуйста, даже в сердцах не забывай звать его Эмрисом.
– Прости. Я не хотел... Да и не было ничего такого, что ты мог бы подсмотреть... Я ни разу не побывал у нее в спальне... Я хочу сказать, она не... Вот проклятье! Мне следовало знать, что тебе все будет известно! Я не хотел дерзить тебе. Я забыл, что ты все понимаешь не так, как остальные. Растерялся. Слишком давно с тобой не разговаривал... А вот и лошади. Он, кажется, и твою оседлал. Я не знал, что ты собираешься ехать вниз.
