Пять минут спустя в руках Роберто Галэно очутилось изловленное Фэнгом грациозное маленькое животное со смешной, словно раздутой головой и тонким, стройным, почти змеиным тельцем серого цвета, покрытым разноцветными пятнами.
– Но почему вы называете эту певунью «ящерицей землетрясения», друг Лакон-Тай? – полюбопытствовал молодой врач.
– Потому что эта ящерица – величайший друг человека! – серьезно ответил старик. – Не знаю, чем это объяснить, но тан-тай предчувствует близость землетрясения и оповещает о грядущей беде всегда за несколько минут особенно резкими, тревожными криками, словно при землетрясении и ему грозит опасность погибнуть. Таким образом, мои соотечественники стараются всегда держать у себя в доме в клетке тан-тая, но, к сожалению, животное в неволе скоро погибает. Но идемте к нашей лодке! Уже поздно!
И странники поспешили к бэлону. Там все оказалось в полном порядке, и гребцы, стосковавшиеся по доброму куску хорошего мяса, немедленно принялись жарить индюков, присоединив к ним трех или четырех тут же подстреленных Фэнгом корморанов. Мясо этих последних не понравилось итальянцу, потому что жир корморана отдает тиной и рыбным запахом, но гребцы поглощали корморанье жаркое, как настоящее лакомство.
Трапеза еще не была закончена, как на берегу, у которого причалил бэлон, показалась целая партия полуодетых людей, которыми явно руководил высокий старик.
– Искатели древесного масла! – сказал, видя этих людей, Лакон-Тай. – Да это целая экспедиция! И с ними еще какие-то странные субъекты. Бьюсь об заклад, что это не сиамцы, а скорее выходцы из области Камбоджи. Смотрите! У них карабины, и, кроме того, они тащат за спиною какие-то кожи!
Новые пришельцы, видя роскошную барку, робко приблизились к берегу, и старшина партии искателей масла, узнав в Лакон-Тае вельможу, поторопился предложить свои услуги, буде в них встретится надобность, но Лакон-Тай отказался, пожелав лишь узнать, что за чужеземцы присоединились к сиамцам.
– Мы – агенты-охотники одного «фаринги», который живет в Бангкоке! – пояснил один из охотников. – «Фаринги» – совсем сумасшедший: он платит нам деньги, чтобы мы доставляли ему шкуры разных животных, в том числе обезьян. Услышав, что в этой местности обезьяны положительно кишат, мы пришли сюда, чтобы устроить охоту на четвероруких истребителей посевов… Если господин пожелает, мы можем устроить эту охоту в его присутствии: любопытно посмотреть, как попадаются в наши сети обезьяны!
Лакон-Тай десятки раз видел охоту на обезьян, действительно являющихся злейшим врагом сиамского земледельца и садовода, но ни Лэна-Пра, ни тем более доктор-европеец не видели ничего подобного, и старик в угоду им изъявил желание задержаться и принять участие в оригинальной охоте.
Отдохнув еще час на бэлоне, наши странники покинули барку, которая прошла вверх по течению и причалила у поселка искателей масла, и углубились в лес вместе с ловцами. Очень скоро они достигли места, где заросли казались буквально переполненными стаями четвероруких. Обезьяны шныряли по густой траве, с быстротою белок взбирались по стволам, забивались в листву или качались на ветвях деревьев, и приближение людей, по всем признакам, не производило на них особого впечатления. Тут были «буденг» с подобием бороды и длинными хвостами, «дук» с розоватыми лицами и «сиаманг», самая, кажется, уродливая из всех.
Ловцы расставили на выбранной полянке большие глиняные кувшины, наполненные рисом.
– А вот и хорошее угощение для «лесных людей», – засмеялся один из них. – В рис подмешан опиум и еще кое-что…
Оставив на полянке кувшины, люди отошли. Через минуту полянка кишела обезьянами. Сначала они недоверчиво похаживали вокруг кувшинов, потом какой-то бородатый смельчак рискнул и запустил лапу в узкое горлышко кувшина. Торжествующий крик раздался из его зобастого горла. Должно быть, на обезьяньем языке это означало: «Ура! Тут есть чем поживиться нашему брату!»
И он принялся уплетать отравленный рис, запихивая его в пасть обеими лапами. Его примеру последовали другие, потом около горшков с рисом завязалась свалка. Скоро, однако, с обезьянами стало твориться что-то неладное: к рису был подмешан в огромном количестве перец, который вызвал изжогу, и у лакомок показались слезы на главах. Утирая глаза теми же лапами, которыми они хватала рис, обезьяны засыпали глаза перцем, и тогда началось уже столпотворенье вавилонское: крики боли, гнева, испуга понеслись со всех сторон. Животные катались по земле, свивались в клубки, дрались, рычали, визжали и выли!
– Теперь пора. Они все слепы! – сказал первый из ловцов, и с поднятою дубиной шагнул на полянку.
Второй последовал его примеру, и они, работая с удивительным мастерством дубинами, в четверть часа перебили огромное количество злополучных лакомок, расплатившихся жизнью и шкурами за удовольствие покушать рисовой каши…
Увлекшись наблюдением, наши странники внезапно очнулись, когда откуда-то издалека донеслись глухие звуки ружейных выстрелов.
– Что-то случилось на реке! – воскликнул побледневший Лакон-Тай. – Поспешим, друзья! Кажется, на наших гребцов напал какой-то враг!
Ловцы обезьян переглянулись странным многозначительным взглядом и почему-то стали уговаривать Лакон-Тая остаться еще в лесу, обещая показать еще кое-что интересное, а когда не на шутку встревоженный старик наотрез отказался и поспешил со своими спутниками покинуть полянку, на которой еще валялись теплые тела только что убитых обезьян, ловцы остались тут. Глядя вслед Лакон-Таю, чуть ли не бежавшему к реке, один из ловцов промолвил другому сквозь зубы:
– Обезьян ловят на рис. Людей можно поймать на обезьяну. Понимаешь?
Другой засмеялся и ответил:
– Пусть поищут свою барку! Наш покровитель должен быть доволен нами: мы увели этих слепцов так далеко от реки, как только было возможно…
Потом мнимые ловцы обезьян, не обращая внимания на добычу, тенью нырнули в чащу и скрылись в тени бананов, бесшумно скользя по траве.
Двадцать пять минут спустя Лакон-Тай и его спутники были уже у реки, там, где находились лагерь собирателей масла и бэлон. Ужасная картина представилась им: наскоро сооруженные хижины бедняков – собирателей масла догорали, здесь и там валялись изуродованные трупы. От бэлона не осталось и следа…
– Где же люди? Где мои верные слуги? – растерявшись от неожиданно нагрянувшей беды, спрашивал Лакон-Тай. – Что случилось? Я ничего не могу понять. Кто мог напасть на наш бэлон? Какие-нибудь местные дикари? Но за что они истребили бедняков, своих же соплеменников? И потом, ведь наши гребцы были поголовно вооружены и могли оказать сильное сопротивление целой банде врагов, а я тут не вижу ни одного трупа чужих, словно наших людей застигли врасплох…
