Приезд Митнахта еще более оживил игру. Ставки резко возросли. С лихорадочно сверкающими глазами стоявшие у стола дамы и господа следили за картами, мелькавшими в руках банкомета.
Игра продолжалась до утра, и долго еще вилла бывшей танцовщицы светилась огнями.
Счастливо выскользнув из палаты, где вместо Лили он нашел сумасшедшую, Гедеон Самсон тотчас же спросил Дору, куда делась молодая девушка.
– Вы про кого говорите? Про мнимую графиню? – равнодушно спросила Дора.
– Про кого же я еще могу говорить, как не про больную, которая до сих пор была здесь?! – вскипел Гедеон.
– Я не знала, что вы хотите ее видеть, – все так же невозмутимо отвечала Дора. – По ее желанию я отвела ее к новой больной. Как оказалось, они знакомы друг с другом.
– К буйной?
– Да, – коротко подтвердила Дора.
– Вы тоже взбесились?! – рявкнул Гедеон. – Или потеряли остатки сознания?
– Остановитесь, господин Самсон, – перебила его сиделка. – Я поступила так потому, что думала принести обеим пользу.
Гедеон, не сказав ни слова, бегом бросился по коридору.
Дора с ненавистью взглянула ему вслед. Она всегда поступала так, как ей хотелось, и не один доктор был вынужден покинуть больницу по ее милости. Впрочем, Гедеону и самому не хотелось поднимать шума: ведь его могли спросить, почему он ночью очутился в палате больной, нарушив правила заведения.
Гедеон поспешно добежал до двери палаты буйных, но не мог найти нужного ключа.
– Помогите! – раздался за дверями слабый голос. – Неужели никто не придет спасти меня?! Помогите!
Это был голос Лили.
В лихорадочном волнении Гедеон пробовал один ключ за другим.
Дора медленно шла по коридору, радуясь, что Гедеону не удается отыскать нужный ключ.
– Сюда! – закричал он. – Откройте дверь. Разве вы не слышите, что зовут на помощь?
Дора подошла к двери.
– Для чего же вы вырвали у меня ключи? – язвительно сказала она.
– Откройте! Я вам приказываю!
– Помогите, ради Бога, помогите! – снова раздался голос Лили.
– Тут, верно, случилось несчастье, – спокойно заметила Дора. – Я слышу голос буйной.
– И вы поместили их вместе?
Наконец дверь была открыта. Свет фонаря в руках Доры проник в комнату. Ужасная картина предстала их взорам.
Лили лежала на полу полумертвая от страха, а на одном из стульев билась, привязанная за руку, буйно помешанная. Ремень еще кое-как держался, однако она так бешено рвалась, что вся рука была в крови. На постели лежала мертвая София.
Увидев входящих, Лили бросилась было им навстречу, но тут же упала без сил.
Гедеон вырвал фонарь из рук сиделки.
– Посмотрите сами на последствия вашего легкомыслия. Я сейчас же обязан доложить обо всем директору! – заорал он. –Немедленно свяжите буйную, пока она не вывихнула себе руку. Смотрите: пол в крови. А другая сумасшедшая умерла…
Дора подошла поближе.
– Умерла? – спросила она и довольно спокойно констатировала: – Впрочем, она бы и так недолго протянула.
Затем Дора схватила больную и, силой посадив ее на железный стул, быстро и крепко привязала к спинке болтавшимися ремнями. Сумасшедшая кричала в бессильной ярости. Вид ее был ужасен. Губы, зубы, ногти у нее покрылись кровавой пеной. На шее вспухли кровавые раны. Волосы растрепались, платье разорвалось. Глаза, казалось, вот-вот готовы были выскочить из орбит.
– В комнате нет света. Принесите и зажгите фонарь над дверями, – приказал Гедеон. – Да, и приведите сюда сумасшедшую из отдельной палаты, и привяжите ее к кровати.
Дора, конечно, не могла не исполнить его приказаний, однако особенно и не торопилась. Тогда Гедеон с фонарем в руках подошел к Лили и хотел поднять ее, но Дора опередила его и, взяв на руки бесчувственную девушку, понесла ее.
– Куда? – вскричал Гедеон.
– Куда? Конечно, назад, в ее палату. И я прошу, чтобы впредь никто не ходил туда в неположенное время.
Дора унесла Лили, а Гедеон яростно сжимал кулаки.
– Погоди, проклятая! – прошипел он. – Ты еще раскаешься в своих словах.
Он подошел к расположенной недалеко ручке звонка и позвонил. Через некоторое время явился инспектор. Гедеон приказал убрать мертвую Софию. Явились двое сторожей и унесли труп. Гедеон дал еще несколько распоряжений и затем, уже перед самым утром, ушел.
Несколько часов спустя в больницу явился Бруно и справился о Лили.
– Вы пришли как раз вовремя, сударь, чтобы присутствовать при строгом следствии, – сказал ему инспектор.
– Что за следствие? – удивился Бруно.
– Мы расследуем обстоятельства происшествия, случившегося прошлой ночью. Но войдите в приемную.
– Что это за происшествие? – спросил Бруно, побледнев от страшного предчувствия.
– В заведении есть покойница, – ответил инспектор и пошел доложить директору о Бруно.
Директор тотчас принял его.
Бруно в сильном волнении вошел в кабинет директора, где уже сидели Гедеон и Дора.
– Очень рад видеть вас, господин Вильденфельс, – приветствовал его директор. – Надеюсь, вы уже в курсе свершившегося, и полагаю, что также примете участие в нашем разбирательстве, особенно в той его части, которая касается мнимой графини Варбург.
– Что случилось?! Графиня умерла? – в неописуемом волнении вскричал Бруно.
– Мнимая графиня жива, но другая сумасшедшая, к несчастью, была найдена мертвой в палате для буйных, – прояснил ситуацию директор. – Прошу вас, садитесь. Я не нахожу в поступках сиделки Доры Вальдбергер ничего такого, что могло бы дать повод к обвинению ее в неисполнении своего долга, – продолжал директор, обращаясь теперь уже к Гедеону. – Здесь просто несчастное совпадение обстоятельств.
– Сиделка не имела права без позволения помещать вместе разных больных, – возразил Гедеон. – По крайней мере, она не должна были оставлять их одних.
– Это, действительно, упущение, но вы слышали, что у сиделки были в это время и другие неотложные дела, – заступился директор за Дору.
– Господин Самсон сердится совсем по другой причине, – подала голос Дора. – Сегодня я еще промолчу, но в другой раз расскажу все.
– В таком случае говорите немедленно! – разозлился Гедеон.
– Мнимая графиня жаловалась мне, что господин Самсон приходил к ней ночью, – объявила Дора.
– Мало ли что наговорят сумасшедшие, – поспешно заявил Гедеон. – И вообще, это все ваши интриги. Если я и хожу ночью к больным, то, значит, это нужно.
– Да, в данном случае, Дора Вальдбергер, господин Самсон совершенно прав, за больными надо наблюдать днем и ночью.
