— Какой ты стратег. — Макрон плюнул на землю. — Всего лишь разбойник. И этот сброд ты называешь армией? — Он кивнул в сторону лагеря.
— Ну, мы добились некоторых успехов. И я бы не сказал, что после начала восстания вы, римляне, покрыли себя неувядаемой славой. Неужели станешь спорить?
Макрон ответил ему гневным взором:
— Тебе прекрасно известно, что твой мятеж закончится одним-единственным образом. На Крите высадится войско, которое сотрет в порошок тебя вместе с твоей братией. Пока вам приходилось иметь дело только со вспомогательными когортами, армией второго сорта. Ты не можешь рассчитывать на победу над легионами.
— Посмотрим, — ответил Аякс. — Но в данный момент я владею всем Критом. Или буду владеть, когда Гортина падет и правитель составит вам компанию в этой клетке.
— Что ты намереваешься сделать с нами? — невозмутимым тоном поинтересовался Макрон. — Ты должен понимать, что в качестве заложников мы бесполезны тебе. Семпроний не сдастся, если ты пообещаешь ему сохранить нам жизнь.
— Я знаю это. Вчера я сделал ему такое предложение и получил отказ. — Аякс повернулся к Юлии. — Решение далось ему нелегко, тебе приятно будет это услышать. Я своими глазами видел, как трудно оно далось ему. Нелегкое это дело терять дочь… или отца. — Он посмотрел в сторону дома. — Или друга.
Макрон проследил направление его взгляда.
— Того, который спас тебе жизнь. Как он сейчас?
Резко выдохнув, Аякс ожег взглядом Макрона.
— Умирает или уже умер. Но что до него тебе?
— Мне неважно, кого я убиваю на поле битвы, — пояснил Макрон. — Но теперь мы находимся в другом месте. Он совершил отважный поступок, достойный восхищения. И я с печалью услышу о его смерти.
— Ну конечно, профессиональное солдатское братство. Но ты кое о чем забываешь. Мой друг был рабом, а не солдатом.
— Рабом, солдатом, какая разница? — усталым тоном отозвался Макрон. — Когда человек берет в руки оружие и выходит против тебя в честной схватке, есть ли что-то важней? Уж кому это знать, как не тебе, гладиатор.
— Не смей называть меня так! — вспыхнул гневом Аякс. — Я больше не гладиатор, римлянин. Я сражаюсь за себя самого и за своих людей. Я скорее умру, чем снова выйду на арену сражаться на потеху толпе.
Аякс умолк, стараясь сдержать ярость. Желание разбить вдребезги замок клетки, вытащить римлянина из дерьма и убить его было слишком сильным. Стиснув кулаки, он зажмурил глаза и несколько раз глубоко вздохнул, преодолев, наконец, гнев. Поднявшись, Аякс отошел от клетки.
— Подожди! — окликнул его Макрон. — Ты так и не ответил, что намереваешься делать с нами. Со мной и этой благородной девицей…
Повернувшись через плечо, Аякс холодно усмехнулся:
— Намереваюсь заставить вас страдать так долго, как это только возможно. А когда заточение в клетке поставит вас на грань сумасшествия, центурион, тогда я убью тебя. Самым медленным из всех возможных способов. Я хочу, чтобы ты умирал медленно и чтобы ты ощущал агонию каждого мгновения этой смерти. Что касается женщины… она бесполезна мне, ибо родной отец отказался от нее. Пусть пока страдает вместе с тобой, а потом я отдам ее своим людям. Они успели полюбить плоть благородных римлянок. — Посмотрев на Юлию, Аякс облизнулся. — И, если мне сперва удастся захватить Гортину, я постараюсь, чтобы твой отец, добрый сенатор, присутствовал здесь при поругании своей дочери.
— Ублюдок! — Макрон ударил ногой о прутья клетки. — Проклятый трус! Клянусь всеми богами, что если ты прикоснешься к волоску на ее голове, то…
— Что? Что «то»? — расхохотался Аякс. — Будешь являться ко мне призраком по ночам? Быть может, я и тебя заставлю быть свидетелем этого процесса, и только потом убью.
Макрон стиснул зубы, и в глотке его что-то заклокотало. Он вцепился в прутья клетки и тряхнул их всей своей силой.
— Макрон! — вдруг в разговор вмешалась Юлия. — Макрон! Посмотри на меня!
Оторвав яростный взор от гладиатора, тот посмотрел на девушку.
— Он просто дразнит тебя, Макрон. Не поддавайся. Не доставляй ему удовольствия. Мы должны быть выше его. Сильнее.
Аякс ухмыльнулся:
— Можешь сколько угодно корчить сейчас отважную аристократку, моя милая госпожа, но посмотрим, насколько тебя хватит, когда ты, наконец, попадешь в руки моих парней… Однако довольно. Мне пора идти. Я уже насладился вашей изысканной беседой. Подлинно насладился. И не сомневаюсь в том, что вскоре нам предстоит новая встреча.
Насмешливо помахав своим пленникам рукой в знак прощания, он направился искать коня, чтобы совершить ежедневный осмотр укреплений Гортины.
Когда в середине дня Аякс вернулся на ферму, его уже ждал Кярим.
— Хилон умер, — ровным тоном сообщил парфянин.
Аякс опустил голову и кивнул.
— Он умер от собственной руки?
— Да.
— Этого он и хотел. Где он?
— Внутри. Я было приказал, чтобы труп завернули в полотно для похорон, но потом подумал, что ты, может, захочешь проститься с ним.
Недолго подумав, Аякс отрицательно качнул головой:
— Он мертв, и я его не забуду. Этого довольно. Прикажи, чтобы его похоронили. Выкопайте ему могилу в спокойном месте, где его не потревожат римляне.
Кярим посмотрел на него, чуть приподняв в удивлении тонкие брови.
— Выходит, ты считаешь, что римляне могут победить нас?
— Могут. В этой жизни возможно все, мой друг. И если наше восстание ждет поражение, я не хочу, чтобы его тело стало трофеем победителей. Как и мое собственное. И твое тоже.
— Понимаю.
— Хорошо. А теперь мне надо поесть. Буду в саду, если кто-нибудь станет искать меня.
Кярим склонил голову:
— Да, стратег.
Весь остаток дня Аякс провел в саду на скамье, склонившись, уперев локти в колени и опустив голову на переплетенные пальцы. Размышляя над ходом восстания, он не отводил глаз от небольшого алтаря домашнему божку, устроенному в уголке сада. Мысль о том, чтобы возглавить восстание, даже не приходила ему в голову, когда он получил шанс вернуть себе свободу, бежав из-под обрушившейся крыши дворца правителя. По правде сказать, после прибытия на Крит он мог бежать в любой момент, однако быть в бегах до конца жизни под страхом жуткого наказания после поимки было ему не по вкусу. Землетрясение изменило все. Сначала он подумал, что оно даст ему превосходную возможность раствориться в небытии, затеряться в развалинах вместе со многими другими. Он рассчитывал изменить внешность, выждать время и найти место на корабле, покидающем остров. Но вместо этого вдруг оказался вожаком небольшой банды беглых рабов, и уже совсем неожиданно — вождем армии мятежников. Положение это давало возможностью отомстить Риму, и Аякс теперь понимал, что соблазнился этой перспективой. Вопрос состоял в том, чем на самом деле могло закончиться это восстание…
