Карма, насколько мог церемонно, поклонился Валерии.
Она прижала белые ладони к раскрасневшемуся лицу и быстро моргала.
– Это пьеса? Это чей-то монолог!
Сулла, только что сложивший с себя это имя, спокойно и отрицательно помотал головой:
– Нет. Это правда, хотя со стороны на пьесу, несомненно, похоже.
– Но…
– Не бойся, дорогая, и не спеши, сейчас я тебе все расскажу. Не стану же я любимую женщину подвергать пытке неведением.
Карма самодовольно улыбнулся, как бы говоря: послушаем, послушаем.
Сулла отпил еще вина и начал:
– Это было давно, около пятидесяти лет назад. Тогда в Риме, особенно в северной части города, бушевала какая-то болезнь, то ли чума, то ли оспа. Особенно облюбовала она те кварталы, где в то время стояла богатейшая вилла, принадлежавшая роду, последним отпрыском которого был хилый юноша по имени Луций Корнелий. Все его родственники и даже рабы вымерли, то же самое происходило и на соседних виллах, во всем квартале. Я же… – Бывший Сулла с удовольствием улыбнулся и изящным движением отправил в рот устрицу. – Я же был нищим актером, принадлежавшим к совершенно прогоревшей труппе Альфа Мурены, бездарного, надо сказать, драматурга. Я представлял на сцене женщин. Кормить меня не хотели, а хотели, как это водится, как женщину. Чтобы не издохнуть с голоду, я начал обшаривать кварталы, которые считались зараженными. В поисках еды.
– Так многие делали, – сказал зачем-то Карма, подбрасывая свою непобедимую кость.
– Да, смельчаков хватало, многие гибли от собак и подхваченной заразы. Но иногда удавалось и поживиться. – Валерия слушала, открыв рот, все еще не в силах поверить, что это правда. – Тут надо сделать одно отступление. – Бывший Сулла съел еще одну устрицу и с наслаждением запил ее остатками вина из своего бокала. Потом, чтобы не звать слугу, сам встал и обошел с кувшином сидевших за столом.
Валерия с трудом сделала глоток.
Карма забрал себе по-хозяйски остатки вина.
– Я был в ту пору влюблен. Прости, дорогая, что вынужден упоминать об этих событиях, меня извиняет то, что тому минуло не менее пятидесяти лет.
– Истинная любовь бессмертна, – ернически пробурчал настоящий Сулла.
– Девушку звали Элией.
– А как звали тебя? – неожиданно спросила Валерия.
– Меня?
– Да, тебя, разрази тебя Юпитер, я так до сих пор и не знаю твоего имени! – крикнул Карма-Сулла.
– Диокл, но это не настоящее мое имя, его дал мне хозяин-грек, который купил меня на невольничьем рынке на Родосе. Его поразила голубизна моих глаз. Говорили, что меня вывезли младенцем из каких-то северных стран, с берегов Танаиса или Борисфена.
– Где это? – спросила Валерия.
– Это так далеко, что можно считать, что нигде, – прохрюкал настоящий Сулла.
– Так вот, к этой девушке я воспылал совершенно необыкновенным чувством. Прошло пятьдесят лет, но я помню каждый оттенок этого переживания. В один миг я мог испытывать нежность, страсть, негодовать, бояться потерять ее и желание задушить.
– Вы не могли соединиться? – спросила Валерия, широко открыв глаза.
– Не то чтобы нет, она не принадлежала к знатному роду, просто она была немного старше меня и мои бешеные чувства пугали и одновременно смешили ее. Я предлагал ей слишком много. Если бы у меня было двадцать динариев, все кончилось бы удачно, но вместо этого я сказал, что сделаю ее властительницей мира. Я сказал, что взойду на самую вершину и она будет на этой вершине стоять рядом со мной. Все и вся будет у ее ног.
– А надо было всего лишь купить новые сандалии, – проквакал настоящий Сулла.
– Он гнусен, но он прав.
– Неужели она не почувствовала, что ты говоришь правду? – искренне ужаснулась Валерия.
– Нет, она не просто не поверила, она… высмеяла меня. Мне много пришлось пережить в жизни потом, ты знаешь, но этот смех, эти насмешки жгут меня до сих пор сильнее всего. В каком-то крысином подвале, на гнилой соломе я набросился на нее, то ли желая убить, то ли изнасиловать.
– И ничего не вышло. – Обезьяноподобный Сулла потягивал вино из кувшина, прищурив один глаз.
– Да, ничего не вышло. В таких ситуациях никогда ничего не получается. Когда мужчина хочет женщину, он идет к проститутке, когда мужчина хочет конкретную, а не любую женщину… В общем, я решил выполнить свои обещания.
– Завоевать мир? – выдохнула Валерия.
– Да.
– Помимо желания к этому моменту у меня уже был и план. В одной из заброшенных вилл я отыскал умирающего юношу, он был весь изъеден язвами, ему оставалось мало жить. Я обманул его, сказав, что знаю храм, где его могут излечить, путь к святилищу этого храма лежит через ночной Тибр. Я сказал, что сколочу плот. Достигнув нужного места и сказав нужные заклинания, он очистится. Взамен я попросил у него не много. Что, видимо, и убедило его в моей искренности. Он подробно изложил мне историю своего рода, описал всех своих ближайших родственников, уже умерших, и всех дальних, с которыми не виделся много лет. Он рассказал мне, как устроен дом – это было не опасно, потому что в доме не было ни сестерция, – и научил, как общаться с единственной, абсолютно глухой и слепой старухой рабыней, которая приносила ему каждый день еду.
– Ты решил занять его место? – угадала Валерия.
Сулла-Диокл пожал плечами и печально кивнул.
– Я сколотил плот, отнес умирающего к Тибру и отправил в последнее, как мне тогда казалось, путешествие. Благодаря старухе мне удалось доказать, что я – это я. Все ближние родственники были мертвы, соседи тоже, дальние были рады узнать, что хотя бы один отпрыск древнего рода выжил. До сих пор удивляюсь, как моя афера удалась, слишком много в ней было подводных камней.
– А что же Элия?
– Как только я «выжил», бросился к ней. И знаешь, что я там застал?
– Она изменила тебе?
– Да, и с кем, с маленьким гаденышем из группы мимов, поганой, омерзительной обезьяной, которая всегда завидовала мне и вредила! В моем сердце появилась саднящая боль. Я не мог больше смотреть на женщин как на человеческие существа. Я повзрослел на тысячу лет. Я стал холоден и удачлив. Меня стали бояться и уважать, и я двигался вперед – от успеха к успеху…
– Пока наш уважаемый артист, друг Росция, Тигеллина и прочих мастеров… Лже-Сулла усмехнулся.
– Я не забыл своих старых пристрастий, как только у меня появились деньги, я тратил их на развлечения в кругу актеров, кифаристок, мимов и акробатов. По-моему, у этих людей самое правильное представление о нашем мире. Боги играют с миром, актеры играют с людьми. Причем приемы, вынесенные еще из школы незабвенного Мурены, а потом отточенные при общении с такими гениями, как Росций, помогли мне в делах политических. Только тот, кто не воспринимает всерьез судьбы государства, способен принести ему пользу. Это не парадокс, это правда. Выигрывает игрок, которому наплевать на результат. – Настоящий Сулла допил вино и пьяно огляделся в поисках нового кувшина, но даже ему было понятно, что слугу звать нельзя – для такого разговора и так слишком много народа. – А потом появился он. – Сулла, опьяневший, омерзительно поклонился. – До сих пор удивляюсь, как ему удалось выжить. То ли вода Тибра оказалась целебной, то ли он в самом деле отыскал какое-то святилище, где обитало божество, обладающее даром Асклепия-исцелителя.
