— Там ждут тысяч двадцать амадода, — наконец заговорил он. — Мы заперты здесь, и как только подойдут все импи и матабеле наберутся храбрости, они нападут. Задолго до того, как сюда подоспеют наши войска.
— Какие у нас шансы устоять?
Ральф обернул то, что он держат в руках, вокруг пальца, и Гарри увидел, что это полоска меха.
— В лагере четыре пулемета… Шестьсот женщин и детей и половина из девятисот мужчин небоеспособны. Лучший способ защитить Булавайо — не прятаться в лагере, ожидая нападения матабеле… — Ральф развернулся, и друзья пошли обратно по безмолвной улице. — Мне предложили войти в состав осадного комитета, но я сказал, что терпеть не могу осады.
— Ральф, что ты собираешься делать?
— Соберу небольшой отряд из тех, кто знает обычаи и земли матабеле, кто умеет метко стрелять и говорит на исиндебеле достаточно хорошо, чтобы сойти за местного. Мы пойдем в холмы Матопо — или где там прячутся эти гады — и перебьем их.
Исази привел четырнадцать человек: все — зулусы с юга, погонщики и кучера из компании Зедербергов, раньше работавшие на транспортную компанию Ральфа, а теперь застрявшие в Булавайо после эпидемии скота.
— Я знаю, что вы прекрасно управляетесь с упряжкой из восемнадцати волов, — сказал Ральф, пуская по кругу красную жестянку с лучшим нюхательным табаком. — Я знаю, что любой из вас может съесть столько кукурузной каши, сколько весит сам, и залить ее таким количеством пива, что и носорог на ногах не устоит, а вот драться-то вы умеете?
Исази ответил за всех — терпеливо, словно объясняя туповатому ребенку:
— Мы — зулусы.
Других объяснений не требовалось.
Ян Черут привел шестерых: все из Кейптауна, готтентоты с примесью бушменской крови, как и сам Ян Черут.
— Это мой племянник Грутбум, Большое Дерево. — На взгляд Ральфа, парень был скорее похож на верблюжью колючку из пустыни Калахари: такой же темный, сухощавый и колючий. — Он служил капралом в Пятьдесят втором пехотном в форте Кейптауна.
— И что же заставило его уехать из Кейптауна?
— Случилось разногласие из-за одной леди, кое-кому вспороли брюхо — а обвинили в этом злодействе моего славного племянника, — огорченно ответил Ян Черут.
— Значит, убил не он?
— А кто же еще? Он лучше всех владеет ножом — не считая меня, конечно, — скромно заметил Ян Черут.
— Почему ты хочешь убивать матабеле? — спросил Ральф молодого человека на исиндебеле.
Тот свободно ответил на том же языке:
— Потому что я это умею и люблю.
Кивнув, Ральф повернулся к следующему.
— Возможно, он связан со мной еще более тесными родственными связями, — представил юношу Ян Черут. — Его зовут Таас, мать у него настоящая красавица. Она когда-то владела знаменитым подпольным кабачком у подножия Сигнальной горы, выше кейптаунских доков. Одно время мы с ней были очень близкими друзьями, но ведь дама имела много друзей.
Кандидат в новобранцы отличался плоским носом, высокими скулами, монгольскими глазами и такой же гладкой желтоватой кожей, как у Яна Черута. Если парень действительно приходился коротышке-готтентоту незаконнорожденным сыном да еще и вырос в заслужившем дурную славу портовом районе Кейптауна, то драться он явно умеет.
Ральф кивнул.
— Пять шиллингов в день, — сказал он. — И бесплатный гроб, если попадешься в руки матабеле.
Уходя на юг, Джеймсон забрал с собой сотни лошадей. Матабеле захватили всех коней на фермах. Сто шестьдесят всадников под командованием Мориса Гиффорда поехали по окрестным фермам и шахтам, чтобы привезти в Булавайо тех, кто сумел отбиться и теперь оказался отрезан. Большинство оставшихся лошадей забрал капитан Джордж Грей для своего конного отряда. Ральф привел с собой четырех прекрасных скакунов, потом ему удалось купить еще шесть по бешеной цене в сто фунтов: на рынке в Кимберли такому коню красная цена — пятнадцать фунтов, но выбора не было.
Далеко за полночь под фургоном, в котором спали Робин, Луиза, близнецы и мальчики, Ральф лежал без сна с закрытыми глазами. Рядом мерно дышал Гарри Меллоу. Погруженный в раздумья Ральф все же не утратил бдительности и почувствовал в темноте чье-то присутствие. Сначала появился запах: пахло дымком костра, дублеными шкурами и жиром, которым воины-матабеле смазывают тело.
Ральф сунул правую руку под седло, служившее подушкой, и пальцы стиснули шероховатую рукоять револьвера.
— Хеншо! — прошептал незнакомый голос.
Левой рукой Ральф схватил толстую жилистую шею, а правой воткнул дуло револьвера в тело незнакомца.
— А ну, живо! Говори, кто такой, пока я тебя не пристрелил! — шепотом велел он.
— Я слышал, что ты сильный и быстрый. — Мужчина тоже ответил шепотом, но на исиндебеле. — Теперь я в это верю.
— Ты кто?
— Я привел тебе славных бойцов и знаю, где раздобыть лошадей.
— Почему ты пришел тайком, как вор?
— Потому что я матабеле и белые убили бы меня, если бы обнаружили. Я отведу тебя туда, где ждут остальные.
— Ты понимаешь, что я убью тебя, если ты замыслил предательство?
— Понимаю, — ответил матабеле.
Ральф осторожно выпустил его и потянулся за сапогами.
Мужчины выскользнули из лагеря и пошли по безлюдному городу. Незнакомец был ростом с Ральфа и тяжелее. На правой щеке, под глазом, блеснул в свете луны шрам.
Во дворе дома на самой окраине Булавайо, почти на открытой местности, но под защитой стены, которой хозяйственный владелец огородил свой участок, ждали двенадцать амадода: одни одеты в меховые юбки, другие — в рваную европейскую одежду.
— Что это за люди? — требовательно спросил Ральф. — И ты сам кто такой?
— Меня зовут Эзра, я был сержантом у Сияющего Глаза, которого убили в холмах Ками. Все эти люди служат в туземной полиции.
— Полицию компании распустили, забрав оружие, — возразил Ральф.
— Верно, оружие у нас забрали. Сказали, что не доверяют нам, что мы можем перейти на сторону мятежников.
— И почему же вы не переходите? — поинтересовался Ральф. — Некоторые так и сделали. Говорят, сто полицейских ушли, прихватив с собой винтовки.
— Мы не можем, даже если бы захотели, — покачал головой Эзра. — Ты слышал про убийство двух женщин возле реки Иньяти? Двух девушек-матабеле по имени Руфь и Имбали, Маленький Цветок?
— Да, припоминаю что-то, — нахмурился Ральф.
— В их смерти виноваты эти люди, а я был их сержантом. Индуна Ганданг приказал захватить нас живыми. Он хочет собственными глазами увидеть, как мы умрем.
— Мне нужны люди, которые могут убивать женщин матабеле с такой же легкостью, с какой матабеле убивают наших, — кивнул Ральф. — А что ты говорил про лошадей?
