Именно тогда он и заметил вторую фигуру, вышагивавшую на противоположном фланге построения. Заметил человека с округлым лицом, обрамленным соломенными прядями, выбившимися из-под модной шляпы. Заметил человека, на чьем синем камзоле было столько прорезей, что на фоне затянутого тенями утра ярко поблескивал желтый шелк подкладки, и чья тонкая шея утопала в кружевах сшитого на заказ воротника.
Со Страйкера тут же слетели стыд и страх, уступив место столь сильной зависти, что он едва смог себя сдержать. Он смотрел, как прапорщик Ланселот Форрестер вышагивал перед лицом врага. Врага, бросившегося в новую атаку, но Страйкер мог лишь избавиться от желания незамедлительно бросить повозку. Он схватил лошадь под уздцы и дернул, сердито покрикивая на Заммера, чтобы тот не опускал поводьев.
Когда возница провел лошадей на западный берег Одера, Страйкер оглянулся, увидев, что скачущие гусары приближаются к тесно сомкнутым рядам Лавлеса. Он подошел, чтобы помочь Маттиасу спуститься с повозки.
- Оставайтесь здесь.
Шпион потер дрожащими пальцами свою лысую макушку, оставив на ней белые следы.
- Что если они переправятся?
Страйкер пожал плечами.
- Тогда бегите. Спрячьтесь в лесу.
Лицо Маттиаса перекосила отчаянная гримаса, он приставил свои пухлые кулаки к груди Страйкера.
- А вы куда направляетесь?
- Туда, - ответил Страйкер, указав на противоположный берег. Их разговор прервал мушкетный залп. Мощный залп, произведенный обеими рядами одновременно, прокатился по тесно сомкнутым пехотинцам, как волна Северного моря, а едкий белый дым был ее пенящимся гребнем. Лес наполнился воплями, когда приближавшихся всадников выбросило из седел в воздух в виде смятой груды крови, металла и перьев. Даже с этого расстояния Страйкер заметил, что залп достиг цели, атака сорвалась, и этим проклятым пикам не отведать во второй раз британской плоти. Он услышал, как Лавлес и Форрестер не скупятся на похвалы солдатам, и хотел находиться там, с ними, разделить их триумф.
На западной стороне реки для защиты лагеря Лавлес оставил девятнадцать пикинеров вместе с местным проводником, адвокатом герром Бушвальдом. Двоих из пикинеров Страйкер подозвал к себе.
- Не сводите глаз с этого человека, - рявкнул он, кивнув на Маттиаса. - Из-за него мы здесь.
Один из солдат кивнул, непроизвольно облокотившись на ясеневое древко пики.
- Будет сделано, сэр.
Парень был весь в лохмотьях, с кустистыми серыми бровями под помятым шлемом. Нос его был сильно искривлен, а беззубые десны почернели от какой-то болезни, но Страйкер знал его, как крепкого малого. Благодарно кивнув, он повернулся к Маттиасу.
- Я вернусь.
Маттиас схватился за Страйкера, как утопающий за соломинку, но тот грубо его оттолкнул.
- Остальные пойдут за мной, - обратился он пикинерам.
Затем он пошел вперед, пошатываясь на предательской поверхности брода, вода щедро намочила его штаны, пока он работал ногами, не теряя из виду окутанный дымом восточный берег. С позиции пехотинцев раздалась пара единичных выстрелов, произведенных солдатами, слишком медленно перезаряжавшими мушкеты. В ответ последовала целая серия выстрелов, но совсем другая, четче и выше тоном, из пистолетов. И Страйкер понял, что ему следовало остаться с повозкой. Потому что брод они потеряли.
***
Луцьян Антчак не мог поверить своей удаче.
Он подвел оставшихся всадников на пятьдесят шагов от реки, пока видимость пехотинцев была ограничена пороховым дымом от их же выстрелов. Каждый из людей Антчака вез с собой пару пистолетов. И каждый умел применять это оружие, развернув лошадь влево и выхватив пистолет, притороченный с правой стороны седла. Такой маневр был продиктован здравомыслием, поскольку крылатые гусары, гордившиеся своими скакунами, не могли позволить себе стрелять поверх головы лошади, рискуя этим подпалить уши бесценного животного. В придачу короткоствольное оружие было чудовищно неточным, а подобная тактика позволяла плотный залп, что при стрельбе по тесно скученной цели имело разрушительный результат.
Но даже Антчак не ожидал от своего врага подобной глупости. Он выслал вперед небольшую группу в надежде вызвать на себя часть грозных выстрелов, что была уготована его всадникам. Ценой малой крови избежать больших жертв, когда будет выпущен залп. А тут демонстративная атака ценой жизни десяти человек в одно мгновение истощила всю огневую мощь мушкетеров, и теперь Антчаку оставалось лишь благодарить Богоматерь и атаковать в свое удовольствие.
Многие пехотинцы повалились наземь, сраженные пистолетными пулями, и он выжидал, пока уцелевшие десять всадников присоединятся к его главным силам, прежде чем дать команду повернуться налево, чтобы его орлы могли использовать оставшееся оружие. Маневр был произведен с точностью часового механизма, и прежде чем пятьдесят пистолетов были наведены на цель, он заметил, как на них устремились глаза осажденных, полные одной лишь мысли - бежать. Они походили на загнанных в угол крыс.
- Пли!
Вдоль широкой шеренги волной прокатился залп, влетев в живую изгородь из людей, столпившихся у Одера. Пистолетные пули не обладали мощью своих приятельниц, пущенных из длинноствольного оружия, и Антчак знал, что с такой дистанции, при ограниченных возможностях оружия, урон будет минимален. Но он также знал, что залп оглушит, приведет в смятение и лишит храбрости его добычу. И что самое главное, не позволит перезарядить мушкеты, прежде чем он нанесет решающий удар. Готовясь к нему, он вложил пистолет в кобуру, крепко взял поводья в левую руку и мягко поднял пику немного выше правого уха своего жеребца.
Когда рассеялся дым пистолетного залпа, обнажив сверкающую реку, Антчак вонзил шпоры в бока своего черного жеребца, и великолепное животное, дико заржав, послушно тронулось с места, ротмистр помчался вперед. За спиной у него развевались крылья, поймавшие струю ветра, от которой затрещал их деревянный каркас. Он знал, что это мгновение -лучшее, что человек может испытать в жизни. За ним прокатывался гром, стук копыт и вопли гусарской хоругви, самых искусных воинов во всем христианском мире. Он опустил пику, флажок задрожал на древке, и бросив взгляд в сторону шеренги мушкетеров, он наметил человека, который первым отведает его стали.
Добравшись до западного берега Одера, Страйкер решил, что у него перед глазами промелькнули картины ада.
Второй залп пистолетных выстрелов свалил наземь с дюжину солдат. Он увидел лежавшие посреди строя трупы, скорчившиеся и застывшие в неестественных позах. Но по-крайней мере эта угроза теперь миновала. Теперь им угрожала кавалерийская атака - волна мчавшихся и храпевших лошадей с всадниками, которые на дикой скорости выскочили из порохового тумана, подобно крылатым горгульям. Он предвидел подобное, как только на реке раздались первые щелчки пистолетных выстрелов, поскольку это означало, что еще больше гусар осталось в лесу, а неудавшаяся атака была ничем иным как отвлекающим маневром.
