О развалинах решили забыть.
Взяв с собой двух учеников, около месяца Пташка лазил по развалинам, пока наконец не попал в подземелье. Там, в дальних коридорах, Пташка и обнаружил наполовину разрушенный барельеф, высеченный в камне: портрет старика аристократа и молодой девушки в рыцарском облачении с мечом. Поверх кольчуги рыцаря Пташка различил искусно вырезанный медальон — шестиконечную звезду с драконом в середине. Они, мужчина и девушка, были похожи — оба широкоскулые, с волевыми лицами, твердым взглядом. У Пташки даже сердце екнуло: перед ним — отец и дочь!
Теперь оставалось узнать, кому принадлежал замок на Волчьей горе. Много месяцев ушло у Пташки на этот поиск в архивах Гульденштерна, но нить обрывалась в середине тринадцатого века. Последний известный хозяин, как писалось в архивных документах, «завладел замком, выбив оттуда некоего герцога, дьяволопоклонника». Для себя Пташка понял: старик аристократ и его дочь являлись последними поклонниками Дракона, которых изгнали из их родового жилища. А девушка-рыцарь была той самой юной аристократкой, что отправилась в Румынию и стала женой князя Волковича.
Раскопки на Волчьей горе Пташке пришлось временно прекратить — надо было преподавать, зарабатывать на жизнь. А потом наступил шестьдесят восьмой год: советские танки вошли в Прагу, между двумя лагерями, как нож гильотины, опустился железный занавес.
Только один раз, в семьдесят восьмом, уже профессором Пражского университета, ему удалось попасть в те места. Он вырвался в Гульденштерн на сутки, заночевал в гостинице. В поместье Волчье логово он решил наведаться ранним утром…
…До горы оставалось не более пятидесяти километров, когда Пташка обнаружил, что за их машиной следует серебристый БМВ. Секретная служба, решил он. А вдруг профессор — шпион из соцлагеря?
Пташка миновал каменный мост над руслом пересохшей речки, именовавшейся Черной, въехал на Волчью гору. Вскоре он обошел руины, отыскал вход в подземелье. Выстрелив лучом фонаря вперед, шагнул вниз. Ступени, поворот… Внезапно луч его фонаря уперся в стену. Пташка не верил своим глазам. Откуда?! Он ощупывал руками камни, толкал их, точно ребенок — нарочно запертую дверь, почти бессознательно. Пташка готов был расплакаться, но факт оставался фактом — плоды его работы перечеркнули!
Пташка поднимался, держась за ту же стену, точно ослепший. Два раза споткнулся. Надежда, что однажды он откроет в замковых подвалах нечто — откроет всему миру! — улетучивалась, рассыпалась на глазах.
Вновь серое утреннее небо, крики птиц…
Пташка выбрался из руин и пошел к развалившейся стене. А преодолев ее, стараясь не оступиться, едва не налетел на пожилого незнакомца.
В светлом плаще, сером берете и черных перчатках, тот стоял по ту сторону обвалившейся стены и, кажется, только и дожидался его — Владека Пташки. Но каким хищным было выражение лица у этого господина!
— Простите, — по-немецки сказал незнакомец опешившему профессору, — не хотел вас напугать. Простите…
— Да нет, ничего, — пробормотал не ожидавший преследования Пташка.
Переступая с камня на камень, он коснулся плечом плеча незнакомца и тотчас услышал вопрос в спину:
— Вы историк?
— Да, — обернулся Пташка.
— Я так и подумал, — откликнулся незнакомец заговорщицким тоном.
— Историк, — хмуро подчеркнул ученый. — Не советский шпион, заметьте.
— Профессор Владек Пташка?
Ученый понял, что от разговора с работником спецслужб ему не уйти.
— Именно так. Вы, верно, читали мое досье, коль «сопровождаете» меня?
— Ну, как вам сказать, — все так же заговорщицки пробормотал тот.
— Да чего уж, не стесняйтесь, говорите.
Незнакомец цепко посмотрел в глаза профессору:
— Скажите, зачем вам понадобился замок на Волчьей горе?
— Послушайте, — не желая слишком распространятся, устало проговорил Пташка. — Это дело науки, но никак не политики. И я никакой не связной, честное слово. — Он доверительно вздохнул. — Когда-то я проводил тут раскопки: меня заинтересовали развалины замка, его подземелье. И хозяева Волчьей горы — аристократы, которые владели этим замком в Средние века. Если быть точным, в начале тринадцатого века.
— И что же в них такого особенного, в хозяевах Волчьей горы, что вы не поленились забраться сюда? — став жестким, колючим, оживился незнакомец. В его голосе звучал вызов. — Даже рискуя быть обвиненным в шпионаже!
Профессор обернулся к навязчивому преследователю:
— Я думал, разведчиков интересует день сегодняшний. Может быть, вчерашний. Но никак не то, что происходило семь веков назад!
— Разведчиков — может быть, но не меня.
Пташка недоуменно уставился на собеседника.
— Вы меня разыгрываете?
Тот покачал пальцем у самого носа профессора:
— Ни в коем случае.
Пташка вконец растерялся.
— Кто же вы тогда? Как вас зовут?
— Простите, забыл представиться, — приложив руку к беретке, козырнув, поклонился незнакомец. — Адольф Адельборг.
— И вы… не работаете на ваше правительство?
— Боже упаси — я не люблю никаких правительств.
— Вы — историк? — подумав, спросил Пташка. — Краевед?
— Просто незаметный человек, — пояснил его спутник. — И вам не враг. Но предупредить вас обязан…
— Предупредить? — нахмурился Пташка.
— Именно так. — Он утвердительно покачал головой. — Поубавьте пыл, господин Пташка. Поумерьте его, что касается этого замка и его исторических обитателей.
Пташка опешил. Он даже не сразу нашелся, что ответить на этот выпад.
— Вы странно со мной разговариваете, — вглядываясь в сухое лицо незнакомца, точно желая угадать — кто он на самом деле, недоуменно проговорил чех. — Мне не нравится ваш тон…
— Да наплевать мне, нравится вам мой тон или нет, ясно? — сделав шаг вперед, ядовито бросил новоиспеченный господин Адельборг. — Зарубите себе на носу: вам следует забыть о том, что вы тут нашли лет этак двенадцать назад. Даже смешно просить о такой мелочи!
— Подождите, что?
— Вам следует забыть о своей счастливой находке, — Адельборг говорил с настойчивостью, очень холодно, почти враждебно. — Вам она не принадлежит.
— Вы говорите о портрете в камне? О старике и девушке с мечом? Его дочери…
Лицо господина Адельборга стало хищным, отталкивающим.
— Откуда вам известно, что она его дочь?
Пташка пожалел о том, что проговорился. Нужно быть осторожнее. Его собеседник был по всему типом неуравновешенным. Может быть, опасным.
