Её даже распирала гордость и чувство долга. Она была растрогана, почти умильна. Протрезвление придёт позже, но уже иного оттенка.
И лишь оказавшись одна в своей спальне, Габриэла по-настоящему осознала все выгоды её нового положения. Горящие волнением щёки не давали ей обдумать случившееся. Голова побаливала, пульсировала, и сосредоточиться на основном никак не удавалось.
Служанка напоила хозяйку успокоительным отваром, уложила в постель и на цыпочках вышла, тихо прикрыв дверь.
Прошло больше месяца, и Габриэла свыклась с ролью хозяйки обширного дома. Уяснила все тонкости управления, почти ничего не изменила, лишь немного обновила спальню и установила порядок, по которому в комнатах постоянно должны быть цветы и открытые окна.
Она уже освоилась с финансовым состоянием дома. Оно выглядело не так благополучно, как ей казалось. Две асиенды давали доход, едва покрывавший расходы по содержанию дома. Ещё два доходных дома в столице тоже мало приносили. К тому же много пошло самой Габриэле на подарки.
Одно судно, ходящее вдоль побережья с товарами, приносило так мало прибыли, что Габриэла подумывала о его продаже, избавив себя от лишних хлопот.
С целью экономии она уволила двух управляющих, в которых сомневалась. Новым платила чуть меньше, потребовав неукоснительно увеличивать доход с земли. Думала, что те найдут способ заставить рабов удвоить усилия. Ещё продала двух рабынь по обслуживанию дома и ужесточила требовательность к оставшимся. И всё это давало надежду увеличить доход ещё на одну тысячу эскудо в год.
Она стала бывать в обществе, но одевалась скромно, с признаками траура. Ухаживания кавалеров принимала спокойно, расчётливо. Лёгкие интрижки уже интересовали мало.
— Когда же мы увидим в нашем кругу дона Висенте? — спросил однажды судья столицы, солидный идальго в возрасте, что был не прочь поволочиться за молоденькими женщинами.
— Он ещё не оправился от потрясения, дон Конгрехо, — спокойно, без тени на кокетство, ответила Габриэла. — Вы должны понять и простить дона Висенте.
— О да! Ещё бы, донья Габриэла! Зато вы с нами. Полагаю, что это для мужского общества куда приятнее, — судья многозначительно подмигнул.
Все знали о шашнях Габриэлы с хозяином дома семьи Руарте, и это давало повод вести себя с Габриэлей несколько вольно. Её это задавало, хотя не настолько, чтобы нервничать и обижаться. И теперь она выбрала для себя иное поведение.
Зато среди женщин она пользовалась очень дурной славой, и эта слава отдаляла её от их общества. Лишь две или три молодых сеньоры поддерживали с ней некоторые отношения. А донья Летисия почти дружила. Ей Габриэла могла слегка открыться в своих думах, хотя это было лишь малая толика возможного.
Несколько месяцев осторожных разведок дали Габриэле некоторое представление о тех идальго, на которых можно обращать внимание. Их набралось всего трое, и двое из них откровенно флиртовали, оспаривая первенство друг у друга. Это соперничество, однако, не перерастало в конфликты, что несколько огорчало молодую женщину.
— Очень хотелось бы посмотреть, как они оспорят передо мною своё первенство, — призналась она Летисии.
— Неужели это так приятно, Габи? Мне бы не пришло такое в голову.
— А мне нравится старинный рыцарский обычай, Лиси! Это так горячит кровь! Даже поединок одного выродка с моим братом доставил мне удовольствие. Но и страха за брата. Так захватывающе всё происходило! Дух перехватывало!
— Как можно так говорить, Габи? А ты не говорила мне про это. И что это за «выродок», как ты его назвала? И кто победил?
— Я сразу была уверена, что брат проиграет. И это ещё сильнее волновало грудь. Сколько чувств сразу пережила тогда!
— Что дало тебе так думать? — удивилась подруга. — Ты того сеньора хорошо знала? Расскажи!
Габриэла неопределённо пожала плечами, но всё же ответила:
— Знала, конечно! В какой-то мере всё и произошло из-за меня, Лиси.
— Как интересно! Это тайна? Жутко интригующе!
— Тайна, о которой мне не хочется распространяться… даже с тобой.
— Ну, прошу тебя, Габи! Я сгораю от любопытства и возбуждения! Он хороший был любовник?
Габриэла бросила мимолётный взгляд на подругу. В глазах можно было подметить проблески страха и неуверенности.
— Не проси, Лиси! Я не могу этого сделать. Прости.
Подруга немного обиделась, но настаивать не стала. Зато вскоре в обществе поползли слухи и сплетни о таинственном воздыхателе Габриэлы. Сама Габриэла ничего не поясняла, загадочно усмехалась, давая пищу для дальнейших пересудов и сплетен. Это хоть как-то разнообразило довольно скучную жизнь Габриэлы.
— Габи, — приставала Летисия к подруге, — почему ты не устраиваешь приёмов в своём доме? Это было бы так интересно!
— Не забывай, что в доме ещё траур. К тому же я только распоряжаюсь теми средствами, которые пока не принадлежат дону Андресу. А их не так много. Приходится довольствоваться малым. Это так унизительно, Лиси! Я постоянно в плохом настроении из-за этого.
— Я не считала дона Висенте таким прижимистым.
— Ты не знаешь стариков! А после кончины доньи Анны он и вовсе застыл в своей скорлупе, спрятался, что краб в раковину. Даже выглянуть не хочет. Всё ждёт приезда сына. Это меня угнетает, дорогая!
Очень скоро Габриэла отдала предпочтение одному идальго, по её сведениям, весьма богатому и большому любителю женщин и флирта. И по этому поводу говорила своей подруге Лиси:
— Меня вполне устраивает его непостоянство.
— Я тебя не понимаю, Габи! Это так непохоже на общепринятое!
— Мне от него нужно только несколько дорогих подарков. Уверена, что я легко этого добьюсь, а потом он сам остынет к нашему обоюдному согласию.
— Ты меня удивляешь, Габи! Что тебя толкает так поступать?
Габриэла мило улыбнулась. Открывать все карты не входило в её намеренья. Потому заметила неопределённо:
— Пока ничего не могу тебе сказать, милочка. Сама ещё не всё поняла в своей жизни. Но деньги, на мой взгляд, самое ценное в жизни.
— А любовь? А счастье совместной жизни с любимым человеком? Разве это тебя не привлекает, Габи? Я бы многое отдала за такое!
— Нет, я так не считаю. При больших деньгах я смогу создать для себя любую жизнь. В том числе и счастливую.
Летисия задумалась, потом е сомнением покачала головой.
— Не могу с тобой согласиться, моя дорогая Габи! Это не для меня.
— Тогда нам с тобой нет смысла обсуждать подобные дела в моих отношениях с мужчинами. Мы слишком разные.
После долгого ухаживания дон Мартин сломил «сопротивление» Габриэлы и завладел её вниманием окончательно. Но лишь после нескольких дорогих подарков, она соблаговолила отдаться этому сеньору, обыграв страстью и нежностью их связь.
— Габи, дорогая! — шептал он на ухо новой любовнице. — Ты так много для меня значишь!
