на языке привкуса красного сухого вина Кристине никак не удавалось полностью сосредоточиться на завещании. К тому же почерк у покойного барона Арнольда был далеко не каллиграфическим… Когда буквы в одном слове начали сливаться в странное чёрное пятно, она подняла голову и, часто-часто заморгав, устало вздохнула.
— Н-натали, пожалуйста, зажги… зажги ещё одну свечу, — сбивчиво попросила Кристина.
«Господи, я же пьяна», — мелькнула вдруг ясная мысль, перебив наконец настойчивую песню. Да уж, давненько с ней такого не случалось.
Сегодня на пиру она позволила себе расслабиться и выпить больше обычного, не разбавляя вина. Война окончена, Элис побеждена, Джойс мёртв, а его труп сброшен в общую могилу на пустыре… Кристина могла бы решить про себя, что оказалась полностью счастлива, если бы не затянувшееся отсутствие Генриха и сомнения, всё ещё терзающие её сердце из-за того проклятого письма. Однако музыка, журчащее вино, вкусно пахнущее мясо, заразительный смех барона Акселя помогли ей отвлечься от печальных мыслей. В тот день Кристина не танцевала — ей это не очень нравилось, да и не с кем было… Хельмут тоже весь пир просидел на своём месте, изредка переговариваясь о чём-то с Рихардом, и сначала ей показалось хорошей идеей пригласить кого-то из них, но потом она передумала, решив, что Хельмут точно откажет, а Рихард и без того то и дело оказывался в паре с какой-нибудь молодой девушкой. Поэтому она продолжила пить и слушать музыку, оставаясь во главе стола до тех пор, пока гости не разошлись.
Время ещё было не позднее — едва пробило десять. Но зима приближалась, и темнеть стало рано, на чёрном небе рассыпались серебряные звёзды, собираясь в хороводы вокруг луны… потом они вдруг скрылись за тучами и стало ещё темнее, словно из мира исчез абсолютно весь свет и теперь здесь будет царить вечный мрак.
Вскоре вдалеке послышались раскаты грома — видимо, ночью ударит дождь с грозой, и ветер принёс пелену туч не просто так.
Натали спокойно зажгла ещё одну свечу и поставила её на стол прямо рядом с Кристиной. Та наконец смогла сосредоточиться, разобрала злополучное слово и дочитала завещание до конца.
— Не то чтобы я хорошо знала вашего отца, барон Винсент, — негромко проговорила Кристина, возвращая ему потрёпанный пергамент, — однако я всё же не могу понять, почему он решил лишить Джейми наследства. Если, по вашим словам, он всегда был таким… — она замялась подбирая слово, — неприятным человеком, барон Арнольд не мог это заметить лишь на смертном одре.
— Отец всегда знал это, — покачал головой Винсент, постукивая пальцем по подлокотнику своего стула, — но относился к поведению Джейми весьма… снисходительно. Понятия не имею, почему он вдруг поступил именно так… и почему Джейми не пришло в голову уничтожить завещание… Впрочем, он никогда умом не блистал, — усмехнулся он. — Вообще, я думаю, сейчас об этом уже поздно размышлять. Главное, чтобы вы… чтобы вы это одобрили, разумеется.
— Разве я могу не одобрить? — отозвалась Кристина. — И дело даже не в том, что вы… что вы мои… — Она хотела сказать «друзья», но потом подумала, что вряд ли Винсент за столь короткое время успел стать ей другом. Да и насчёт её дружбы с Натали она всё ещё не была уверена. — Дело не в том, что вы помогли мне в войне, — нашлась она. — То воля вашего отца, и хотя я имею право нарушить её и отдать его феод тому, кого выберу сама… — Она поняла, что мысли, как и язык, начинают заплетаться от этой долгой фразы. Как бы поскорее протрезветь…
— Миледи, вам, видимо, снова нужна помощь? — широко улыбнулся Винсент, подаваясь вперёд.
Кристина не успела даже ничего понять — всё произошло буквально за мгновение. Маг медленно привстал, и длинный локон упал ему на лицо… Потом он перегнулся через стол, который разделял их, и осторожно коснулся её плеча. В тот же миг лёгкий хмель стремительно развеялся, голова перестала кружиться, а взгляд Кристины стал ясным и осмысленным. И она наконец заметила, что Натали улыбалась, глядя на манипуляции своего жениха.
— Научите меня так же, пожалуйста, — попросила Кристина Винсента, когда тот убрал руку.
Натали наблюдала за всем этим с такой милой, искренней улыбкой, что Кристина невольно рассмеялась, взглянув на неё. Она слишком давно не видела этой улыбки и слишком сильно соскучилась по ней… Девушка тут же смутилась, покраснела и сжала пальцами подол своего бордового платья, видимо, решив, что смеялись над ней. Она сидела на самом краешке стула, положив руки на колени и опустив взгляд, хотя была уже без пяти минут баронессой и имела право вести себя менее сдержанно.
Надо же, как всё вышло: Натали — баронесса… Она наверняка об этом и мечтать не смела, а Кристина и вовсе не думала. Поначалу она ожидала, что Натали навсегда останется с ней, потом, когда их пути на время разошлись, решила, что девушка смогла найти себе мужа в Нижнем городе. И вот теперь она даёт согласие на её брак с бароном Эдитом, тем самым резко возвышая, поднимая по сословной лестнице. Для Кристины это был первый на её памяти прецедент: раньше ни она сама, ни отец ни разу не давали добро на такой неравный брак. Конечно, свадьба Винсента и Натали — далеко не правило, а исключение, причём редчайшее, одно на сто тысяч.
Оно и понятно: не каждой влюблённой в дворянина крестьянке везёт, во-первых, снискать его ответные чувства, во-вторых, оказаться подругой его сюзеренки, которая с радостью позволит неравной паре пожениться, несмотря на все предрассудки… Да, Натали, с одной стороны, и правда повезло встретить сначала Кристину, потом Оскара, а после него — Винсента, в лице которого она и обрела своё счастье. С другой стороны, Кристина понимала, что потеря Оскара не оставит душу бедной девушки в покое никогда. Раньше такая жизнерадостная, улыбчивая, Натали стала заметно серьёзнее и задумчивее, и Кристина была уверена, что на это изменение повлияла смерть её первого возлюбленного.
Хотелось верить, что Винсент сможет залечить хотя бы большинство её ран, если не все. И что Натали тоже поможет ему окончательно прийти в себя после смерти любимого брата.
Внезапно в дверь постучали, и Кристина вздрогнула. Она встала, оправив подол платья, быстро обошла стол и, стремительными шагами подойдя к двери, отворила её.
На пороге стояла Грета.
— Мледи, — поклонилась она, успев бросить на Натали странный взгляд, — сынок ваш никак не угомонится, просится гулять.
— Гулять? Ночью? — усмехнулась Кристина, не веря своим ушам — такого Джеймс ещё не выделывал.
— Ну да… —
