И мадемуазель Клотильды тоже.
Что же до остальных визитеров, которые могли появиться только случайно, то ими должен был заниматься Амедей Симилор, предавший дружбу Эшалота и соблазнивший престарелую Розу Лекьель.
Теперь, облачившись в парадную ливрею дома де Клар, Симилор сидел на первом этаже; великолепно исполняя свою роль лакея, Амедей готов был сообщить любому посетителю, что хозяев нет дома.
В большой гостиной, окна которой выходили на улицу, расположились шестеро головорезов под предводительством доктора Самюэля. Кадэ-Любимчика мы видели в саду, он курил там свою трубку, а единственное окно в задней стене дома напротив особняка было занято добрейшим Жафрэ, который устроился со своими снегирями в тайном убежище Маргариты, откуда можно было наблюдать за улицей Ларошфуко.
Особняк превратился в главный штаб банды. Все члены совета бывшего преступного сообщества покинули поутру свои жилища и собрались здесь.
В соответствии с их планом вся часть особняка, граничившая с садом, была свободна, зато другая половина дома, окна которой смотрели в переулок, ведущий к улице Пигаль, была оккупирована бандитами. Что же до обитателей особняка, то где находилась госпожа герцогиня, мы знаем. Альберт, лежа одетым на своей кровати, спал глубоким сном благодаря благодетельному перелому, который произошел сегодняшним утром, и ни о чем не подозревал. Проскользнув в дом, Черные Мантии двигались так бесшумно, что не потревожили сон юноши.
Принц Жорж, Лиретта и граф Комейроль сидели в маленькой гостиной, не без труда поддерживая светскую беседу.
В спальне Жоржа никого не было, в спальне Анжелы – тоже, но через несколько минут сюда должна была забрести по воле случая Клотильда.
Когда девушка пришла в особняк, уже совсем стемнело. Никто не помешал ей проникнуть в дом, и, оказавшись в коридоре, она заглянула в первую попавшуюся приоткрытую дверь, которая, как выяснилось, вела в спальню.
Вслед за Клотильдой в дом через несколько минут вошел доктор Абель.
Он был обеспокоен тем, что они не отыскали ни малейшего следа банды Кадэ, хотя Пистолет тодько что сообщил ему, что отряды полиции караулят возле особняка Фиц-Роев, домов Маргариты и доктора Самюэля.
Ленуара тоже пропустили беспрепятственно, но он, более прозорливый, чем бедняжка Клотильда, сразу же почуял неладное: в самом воздухе дома носилось что-то неестественное и непривычное.
Ленуар поднялся по лестнице на второй этаж и как обычно направился к будуару герцогини. У дверей доктор услышал голоса: это был конец разговора Маргариты с Анжелой.
Прошло еще несколько минут, и на улице Пигаль появился новый гость.
Человек этот передвигался с большим трудом, и лица его нельзя было разглядеть из-за бинтов, которыми была обмотана голова пришельца.
По поводу этого посетителя не было отдано никаких приказов, поэтому два дозорных, прятавшихся за деревьями, вышли из засады и окликнули его.
– Нечего тут шляться, приятель, – заявил один из них, – иди-ка отсюда!
Но другой прервал его, удивленно проговорив:
– Ты что, не узнал его? Это же Ле-Маншо! Но в каком виде!
И дозорные отступили.
Один из них, почти мальчишка, из бравады попытался справиться с инстинктивным отвращением к палачу и подошел к Ле-Маншо.
– Посмеемся сегодня ночью, да, Клеман? – подмигнул парень, намекая на страшное ремесло бедняги. – Сдается мне, что они тебя ждут… Нечего задирать нос, я же Саладен, Симилор-младший.
Свое славное имя мальчишка произнес с немалой гордостью.
Ле-Маншо, не говоря ни слова, отстранил парня и двинулся дальше.
– Ну и ладно, – буркнул Саладен, вновь прячась за дерево, – видно, правду говорят люди: Любимчик наставил тебя на путь истинный, и ты в дурном расположении духа. Если не хочешь получить еще, не гуляй в саду!
Добравшись до конца аллеи, Ле-Маншо вместо того, чтобы войти в дом, повернул налево, шагнул на тропинку, которая вела в сад, скользнул за кусты и прижался к стволу липы.
Вокруг все было тихо, но ветерок донес до Клемана запах трубочного дыма.
Ноздри Ле-Маншо затрепетали, когда он вдохнул этот аромат; так знатоки смакуют прекрасный напиток в лавке у винодела.
– Он, – прошептал Клеман. – Запах его трубки я узнаю из тысячи.
Он опустился на землю и прижался к ней, не обращая внимания на покрывавший траву иней.
Теперь даже пройдя рядом с Клеманом, ни один человек не заметил бы его.
Маргарита тем временем заглянула в маленькую гостиную, где сидели Комейроль, Жорж и Лиретта.
– Мы с госпожой герцогиней прекрасно поняли друг друга, – сказала Маргарита, – и достигли полного и счастливого примирения. Простите, но я вновь оставлю вас ненадолго. Но очень скоро вернусь и тогда уже посижу с вами.
Она спустилась по главной лестнице и вышла через парадные двери.
По той же дорожке, по которой только что крался Ле-Маншо, она проскользнула в сад.
– Любимчик! – тихонько позвала женщина.
– Черт бы их всех побрал! – раздался рядом с ней хриплый голос. – Вот ведь холодрыга! Я продрог, как последняя собака!
– У вас есть лестница? – осведомилась красавица.
– Тут полно лестниц, справа ремонтируют вход. А наши дела кончатся когда-нибудь или нет? – сердито спросил маркиз.
– Потерпите еще десять минут, – успокоила его Маргарита.
Она окинула взглядом фасад, чтобы сориентироваться. Окна будуара, где она недавно беседовала с Анжелой, по-прежнему светились. Маргарита указала на них пальцем и распорядилась:
– Приставьте к ним лестницу.
– А потом? – полюбопытствовал Кадэ.
– Левое окно осталось приоткрытым, то, где вы видели Анжелу… – медленно заговорила графиня.
– Мы что, и Анжелу «призовем к порядку»? – вскинул брови Любимчик.
– Нет… – покачала головой Маргарита. – Там будет или больной, или безрукий. Вы, надеюсь, запомнили как следует: либо тот, либо другой. Мы должны нанести лишь один удар.
– Но смертельный! – ухмыльнулся Кадэ. – А что дальше?
– Мы исчезаем, а в полночь на улице Бонди, на первом этаже, нас ждет шкатулка, – прошептала Маргарита.
Кадэ-Любимчик удовлетворенно засопел. Прижавшийся к земле Ле-Маншо внимательно прислушивался к этому разговору.
А в будуаре Анжела приоткрыла глаза и увидела, что кто-то склонился над ней, опустившись на колени.
– Абель! Сам Господь посылает вас! – воскликнула женщина, стискивая руки. – Раз вы здесь, мы можем надеяться на спасение. Тут творится что-то страшное!
– Я догадался, что здесь происходит, – грустно и серьезно ответил доктор. – И вряд ли нам удастся вырваться отсюда. Мне позволили войти, но, конечно, не позволят выйти.
