Шарль Монселе - Женщины-масонки

– Обладает ли она всеми требуемыми качествами?

– Да, всеми.

– Вам это хорошо известно?

– Хорошо.

– Да будут благословенны наши труды, ибо мы сейчас обретем новую поддержку нашего учреждения!… Пусть одна из сестер, приводящих к нашему Ордену, впустит кандидатку!

Марианна отделилась от своей группы и направилась к дверям.

И тогда появилась Амелия, вся в белом, с босыми ногами, со связанными руками и с завязанными глазами.

Когда она появилась, женщины спустились со ступеней амфитеатра и снова разместились двумя рядами.

Обойдя вместе с Амелией вокруг алтаря, Марианна подвела Амелию к Великому Магистру.

– Что привело вас сюда?– спросила Великий Магистр.

– Желание стать членом Ордена,– отвечала Амелия.

– Нет ли в вашем желании хоть сколько-нибудь легкомыслия или любопытства?

– Нисколько, утверждаю.

– Известно ли вам, в чем состоят обязанности женщины-франкмасонки?

– Они состоят в том, чтобы любить своих сестер, быть им полезной и в том, чтобы постоянно учиться их добродетелям.

– Вы сказали не все,– заметила Великий Магистр.– Величайший долг франкмасонства состоит в том, чтобы сделать человеческий род столь совершенным, сколь он может быть. Поднимаясь над предрассудками, мы не стремимся к тому, чтобы завоевать всеобщую признательность. Добровольные обязательства, которые вы на себя примете, утвердят вас в мыслях о вашем долге по отношению к человечеству, религии и государству. Но невзирая на доверие и уважение, которое вы мне внушаете, необходимо, однако, чтобы я посоветовалась с Ложей: ведь я всего лишь первая среди равных.

Тут она обратилась к присутствующим.

– Мои дорогие сестры! Есть ли среди вас хоть одна, которая может возразить против приема кандидатки?

Великому Магистру не ответил ни один голос.

– В таком случае развяжите ей руки: чтобы стать членом нашего ордена, необходимо быть свободной.

Марианна разрезала веревки, связывавшие Амелию.

– Снимите и повязку с ее глаз: эта повязка – символ искренней веры.

Повязка упала, и все женщины получили возможность полюбоваться лицом молодой женщины, которая, казалось, была глубоко взволнована.

– Подойдите ко мне,– приказала Великий Магистр,– и отвечайте на мои вопросы.

– Я готова.

– Вы изгнаны из райских кущ; каким образом можете вы возвратиться в храм?

– Я могу возвратиться туда в Ноевом ковчеге – это первая милость, которую небеса даровали человечеству.

– Какая птица первой вылетела из ковчега?

– Ворон, который не вернулся.

– Какая птица вылетела второй?

– Голубь, который принес залог мира – оливковую ветвь.

– Можно ли смотреть на Ноев ковчег как на первую франкмасонскую Ложу?

– Безусловно.

– Какими Ложами были третья и четвертая?

– Вавилонская башня – сооружение гордыни и безумия – и Иерусалимский храм – безупречная Ложа.

– Кого представляет собой Великий Магистр Ордена женщин-франкмасонок?

– Сепфору, жену Моисея.

– Чему учит нас пример жены Лота, превратившейся в соляной столп?

– Послушанию.

– Скажите пароль.

– Бет-Абара.

– Что это значит?

– Переход.

– Назовите имя Великого Магистра нашего Ордена.

– Авот-Жаир, что означает Ослепительный свет.

– Каков условный знак нашего Ордена?

– Левую руку нужно положить на грудь, а большим пальцем правой руки коснуться левого уха, согнув остальные пальцы.

– Теперь станьте на колени.

Амелия исполнила приказание.

Великий Магистр взяла серебряную лопатку каменщика и, окунув ее в желобок, пятикратно провела ею по губам посвящаемой.

– Это печать, коей я скрепляю ваши уста,– произнесла Великий Магистр.

Посвящаемая продолжала стоять на коленях.

– Что означает радуга у вас над головой? – продолжила свои вопросы Великий Магистр.

– Она означает гармонию чувств, которая должна царить в Ордене наших сестер – женщин-франкмасонок.

– А что означают четыре части света, изображенные на ковре, лежащем у вас под ногами?

– Они означают распространение могущества франкмасонства.

– Станете ли вы мужественной и преданной Ордену сестрой?

– Стану.

– Хорошо. Поднимитесь с колен. Вам остается только принести клятву; вы будете повторять за мной слова этой клятвы, которые я вам напомню.

– Клятву! – прошептала Амелия.

– Разве это слово вас пугает? – с изумлением спросила Великий Магистр.

– Нет,– отвечала Амелия, встретившая взгляд Марианны.

– Положите руку на огненный престол, то есть на престол Истины, и повторяйте за мной.

Ни одна из присутствующих не ждала этой клятвы с таким волнением, как Марианна; в течение четверти часа она не спускала глаз с Амелии; она видела и ее бледность, и ее конвульсивную дрожь, и все эти симптомы навели ее на мысль о потревоженной совести. Марианна сделала вывод, что ее труды увенчались успехом и что Амелия, очутившаяся в ловушке, принуждена была рассказать Филиппу Бейлю о существовании Ордена женщин-франкмасонок.

Но каким способом рассчитывала Марианна заставить свою соперницу признаться в предательстве? Рассчитывала ли она на этот мистический декорум, на инквизиторское очарование посвящения, на торжественное и добровольное обязательство, которое должна была взять на себя посвящаемая? Именно на это и рассчитывала Марианна, но главным образом она рассчитывала на душевное благородство и чистосердечие Амелии. Марианна надеялась, что правила чести, внушенные Амелии, не позволят ей солгать и что, следовательно, она откажется принести клятву на престоле, на котором, однако, уже лежала ее рука.

Вот почему Марианна с нетерпением ожидала того мгновения, когда будет принесена клятва.

Великий Магистр продиктовала посвящаемой следующие слова:

– Перед лицом Великого зодчего Вселенной, перед лицом этой высокой ассамблеи я клянусь на Алтаре Истины посвятить мою жизнь высокому и мудрому учению женского франкмасонства; я клянусь, что всеми силами буду распространять это учение, что буду слепо и быстро исполнять приказы Ордена, что буду уведомлять его обо всем, что ему полезно или же вредно…

– Клянусь! – произнесла Амелия.

– Обещаю и клянусь строго хранить в сердце все тайны франкмасонства, обещаю и клянусь, что никому не открою его деяний, его знаков и символов – не открою их ни отцу, ни матери, ни супругу, ни детям, ни моим близким, ни моим друзьям…

Амелия заколебалась; однако она повторила слова Великого Магистра, а Великий Магистр продолжала: