Вдруг предположительный австриец вскочил. Стуча каблуками по каменному полу, вошёл кто-то ещё. Должно быть, главней первого, догадался Алёша. Догадка сразу же подтвердилась.
– Он здесь, экселенц, – сказал первый.
– Обыскали?
У второго акцент был тоже австрийский. Всё-таки цесарцы!
– Нет смысла, ваше сиятельство. Его обшарили сначала русские, потом больные служащие. Всё, что было найдено, лежит на столе. Поразительно, но ничего не украдено. Даже деньги на месте. Я навёл справки. Лейтенанта нашли слуги кронпринца. Очевидно, вскоре после падения с лошади. Ночные бродяги не успели до него добраться.
Оба австрийца стояли у стола, перекладывая бумаги и вещи. Теперь Алёша мог подсматривать без опаски. Видел только спины, но ему и так уже было всё понятно. «Экселенц», да ещё «сиятельство» у цесарцев только один – граф фон Клосски, дипломатический резидент императора Леопольда. Вот и разрешилась главная загадка. Теперь бы убраться отсюда подобру-поздорову да начальству доложить, и задание будет выполнено.
– Ничего похожего на депешу, – сказал граф. – Может быть, она зашита в сапогах или в одежде? Скорее, Хольм, скорее! Я займусь ботфортами, вы одеждой. С минуты на минуту здесь появится Штрозак!
Только что гвардии прапорщику всё было ясно, а теперь опять запуталось.
Во-первых, почему австрийцы не знают, где спрятана депеша?
Во-вторых, какой ещё Штрозак, из-за которого экселенц должен торопиться и собственными ручками щупать чьи-то грязные сапоги?
Пришлось снова закрыть глаза. Проворные пальцы принялись ощупывать швы на одежде Алёши, и он стиснул зубы, чтобы некстати не расхихикаться – с детства боялся щекотки. На всякий случай застонал.
– Пистолет под мышкой. В рукаве нож, – сказал чёртов Хольм, вынимая спрятанное оружие. – Видно, бывалый агент. С конём ему только не повезло… Нет, больше ничего.
– У меня тоже. А не могли московиты обнаружить депешу? Что если это ловушка? – нервно молвил резидент.
– Если б это была ловушка, то депешу как раз бы оставили, – ответил Хольм, видно, человек неглупый. – Что это за лаковая коробка? Позвольте взглянуть, экселенц.
Они снова стояли у стола, плечом к плечу. Что-то здесь было не так. В письме ведь говорилось, что тайна шкатулки получателю известна!
Хольм пробормотал:
– Мне доводилось слышать про японские ларцы с секретом… Там внутри что-то есть. Потрясите – слышно. Но как открыть?
– Делайте, что хотите, но откройте! Должность первого секретаря предполагает хоть малую толику полезности! – рассердился граф.
– Поздно, экселенц… Это его шаги.
В дверном проёме возникла фигура, вверху и внизу узкая, а посерёдке очень широкая. «Как расстегай», подумал Алёша, зажмуриваясь, – сейчас его снова будут рассматривать.
– Приветствую ваше сиятельство, а также вас, герр Хольм. Уф, как же я торопился! – пропыхтел Расстегай голосом, какой бывает у людей жирных и одышливых. Выговор у него был не австрийский, а какой-то другой, пожёстче. – Это он?
– Как видите, герр Штрозак, мы очень серьёзно отнеслись к вашей просьбе. – Резидент на вопрос не ответил и говорил надменно, чопорно. Должно быть, раздосадовался, что не успел прочесть депешу. – Мой секретарь герр Хольм лично провёл операцию, действуя по моим указаниям.
– Мой господин просил передать вам глубочайшую благодарность. Слуга, который вчера беседовал с гонцом из Могилёва, был в госпитале и опознал его, а также убедился, что депеша не пропала. Очень кстати, что среди ваших негласных помощников есть вюртембержец, этот славный часовщик Штамм. Два шваба вполне могут оказаться родственниками.
Толстяк засмеялся.
Вон оно что, соображал Алёша. Посланец, выходит, прискакал не к графу Клосски, а к кому-то, кто с австрийцами заодно. Говор же у Штрозака, пожалуй, ганноверский. Резидент шутливого тона не поддержал.
– Да, – сказал он кислым тоном, – вот ваша шкатулка. Мы позаботились о том, чтобы её не касались чужие руки… Что делать с вашим гонцом? Если хотите, он может остаться у нас.
Штрозак вертел коробку в руках. Если и заметит, что с нею возились чужие руки, подумает на цесарцев.
– Не будем обременять вас его присутствием. Мои люди заберут беднягу, им займётся наш лекарь.
Шлёп, шлёп, шлёп! Раздались три мягких, но звучных хлопка в ладоши. В подвал вошли несколько человек. Очевидно, им было заранее объяснено, что делать. Без единого слова Лёшку снова подняли и понесли. Повторилось то же, что давеча.
Завернули в какую-то тряпку, погрузили в портшез, потащили по улицам.
Вся эта носка и таска Попову здорово обрыдла. Но куда его волокут на сей раз, он, кажется, догадывался.
Ганновер – владение англицкой короны, а император Леопольд – союзник британской королеве Анне…
Если портшез сейчас повернёт влево, к Яузе, и шагов через двести остановится, там резиденция англицкого посланника Витворта…
Портшез свернул влево и через двести шестнадцать шагов (Попов считал) остановился.
* * *
Теперь замотанного в ткань человека не спустили в подвал, а подняли по лестнице вверх. Уложили не на жёсткое, а на мягкое. Размотали. Вышли.
Поняв, что остался один, Алексей открыл глаза и приподнялся.
Он лежал на кожаном, обитом медными гвоздиками диване в большой красивой комнате. Здесь был широкий стол красного дерева, перед ним такие же, как диван, кожаные кресла. На стене два портрета: полная дама с обиженным выражением лица и важный господин в панцыре с голубою лентой. Королева Анна и? дюк Мальборо, узнал Попов.
В соседней комнате послышались голоса, разговаривавшие по-англицки. Дело, наконец, шло к развязке.
Изо всех сил сдерживая дыхание, чтоб грудь не вздымалась слишком заметно, Алёша откинулся навзничь. Ну, Матушка-Заступница и ты, ветреная Фортуна, не покиньте!
Язык британцев гвардии прапорщик знал не гораздо, приходилось напрягать слух.
Над лежащим остановились двое.
– Мне кажется, ваше превосходительство, он порозовел, – сказал Штрозак, не чисто выговаривая англицкие слова. – Это хороший признак.
Второй – не иначе как сам Витворт – молвил:
– Дайте шкатулку. Гонцом займёмся позже.
Застучали деревянные пластинки. Раза два резидент вполголоса выругался. Очевидно, и ему японский секрет поддался не сразу. Но вот зашелестела бумага.
– Вы ведь знаете французский, мистер Штрозак?
И посланник вслух прочитал депешу, содержание которой Алексею было уже известно.
«Ваше превосходительство,
Не удивляйтесь, что пишу на французском. Это письмо Вам доставит г-н Жероним де Мюльбах, вюртембержец, принятый мной на нашу службу. Умом это отнюдь не Сократ, но человек храбрый и надежный. Уверен, что живым врагу не дастся. Однако письмо могут забрать и с мертвого, а французский язык затруднит определение источника и адресата.
