— Я… Я не з-знаю, кому продали дивчину, — промямлил Юрась. — Но я з-знаю, кто её продал…
— Кто?
— Свирид Многогрешный… Он повёз её в Каменец… А потом я не интересовался её судьбой, — добавил он запинаясь и как-то неуверенно.
Арсен и Ненко насторожились. Неуверенность, прозвучавшая в тоне ответа, заронила в них подозрение, что Юрась продолжает говорить неправду или полуправду, словом — выкручивается.
— Я не верю тебе, поганец! — Арсен дрожал от гнева. Его железные пальцы снова сжали горло Юрася. — Или скажешь все, или подохнешь тут как собака!..
Ужасен был его вид.
Юрась дёрнулся, пытаясь вырваться. Его лицо покрылось холодной испариной.
— Н-не убивай… С-скажу… — Он вдруг упал на колени.
— Ну! — Арсен грозно стоял над ним.
— Я отослал её в подарок Кара-Мустафе… В гарем… Многогрешный отвёз… — Юрась замер, ожидая смертельного удара…
В шатре наступила гробовая тишина. Все с омерзением смотрели на ничтожество, ползающее перед ними на коленях.
Отослал Кара-Мустафе!.. В гарем!
Арсен побледнел и невидящим взглядом уставился в темноту, отступившую в углы шатра. Он предчувствовал самое худшее — и вот оно пришло!
Златку — в гарем!
Кара-Мустафе! Великому визирю!
Разум отказывался постичь это. Уши не хотели слышать этих убийственных слов. Сердце Арсена разрывалось в адской муке. Не легче было и Младену с Ненко. Роман прижал к себе Стёху, словно желая защитить её от злой участи, которая постигла Златку.
Долго в шатре никто не мог промолвить ни слова. Скорбную тишину нарушали лишь треск свечи да далёкое ржание лошадей.
Первым опомнился Ненко. Открыл полог шатра, позвал караульных и приказал:
— Заберите узника! Да стерегите пуще своей жизни!
Юрия Хмельницкого не вывели, выволокли — ноги ему от страха отказались служить.
Младен сел на походную кровать и, обхватив седую голову руками, застыл в тяжёлой задумчивости. Ненко медленно ходил из угла в угол, от этого пламя свечи мигало, колебалось и трепещущие тени сновали по стенам. Стёха плакала. Роман подошёл к убитому горем Арсену, стал рядом, но слов утешения не находил.
Но вот Ненко остановился.
— Что будем делать, друзья? — спросил глухо.
Никто ему не ответил.
— Арсен, хватит горевать — нужно действовать! — подошёл он к запорожцу.
— О чем ты? — с искажённым от нечеловеческой боли лицом ответил Арсен. — Златке ничем не поможешь… Остаётся одно: порешить подлеца!
— Кого?
— Юрася… Кого ещё?
Ненко отрицательно покачал головой:
— Нет, этого я не позволю! Азем-ага поручил мне доставить узника в Стамбул, в Семибашенный замок… И я в наших общих интересах выполню приказ!
— Нечего тогда говорить о том, что ещё делать… Я поеду с тобой в Стамбул, проберусь к Кара-Мустафе и убью его!
— А Златка?
Казак задумался. Потом выпрямился и решительно сказал:
— Златку из неволи я вызволю!..
— Ты в это сам веришь, сын мой? — вставил Младен. — Ведь слышал, где сейчас наша Златка!
— Где?
— В гареме…
— Ну так что? — Арсен вдруг вспомнил далёкое прошлое: бурный Кызыл-Ирмак, замок Ак-су и жертву Гамида — Ираз, которую Исмет, вырвав из гарема, нёс на руках мёртвую…
— Но… — Младен запнулся и опустил голову.
Звенигора понял состояние воеводы, который; наверно, решил: что теперь, зная, что Златка в гареме, Арсен откажется от неё. Он горько улыбнулся: «Батько, батько, неужели ты такое обо мне подумал?»
А вслух произнёс:
— Дорогие мои, когда нам стало известно, куда увезли Златку, разве можно помышлять о чем-либо, кроме единственного — как её вызволить? — Он говорил вполголоса, а всем казалось: криком он кричит, каждое слово его — сгусток боли. — И что бы с нею ни случилось, она наша… Она моя!.. Но мы ещё не узнали достоверно, где её скрывают…
— У тебя есть какой-нибудь план? — спросил Ненко.
Арсен повернулся к нему.
— Едем в Стамбул, и там мы до всего дознаемся… След верный! Под страхом смерти Юрась сказал правду… Теперь дело за нами. И прежде всего за мной! Жизни не пожалею, а Златку найду и вырву из лап Кара-Мустафы!
Младен растроганно прижал к груди казака. Ненко стиснул ему руку.
— Спасибо, сын!
— Спасибо, брат!
Их руки сплелись в дружеском пожатии.
К ним подошли Роман и Стёха.
— Может, и мы с вами? — предложил Роман.
— Нет, нет, — возразил Арсен. — Вы со Стёхой поедете к себе. Вот вам ярлык мурзы Кучук-бея. Теперь вас никто не будет преследовать, так как Чору мы отпустим позже. Тогда вы уже доберётесь до Буга и встретите Палия. Он с товарищами не заставит долго ждать себя. Поезжайте прямо в Киев, оттуда на Ирпень — к нашим. Матушке родимой сыновний привет и низкий поклон, дедушке… Скажите, что люблю их и думаю о них все время. Знайте — домой приеду вместе со Златкой! Или не вернусь совсем…
— Братик! — всхлипнула Стёха.
— Глупенькая, ну чего ты хоронишь меня раньше судьбою положенного? Будем ещё все вместе! Вот увидишь… — И он поцеловал сестру в заплаканные глаза.
Палий погостил три дня и объявил, что завтра уезжает домой.
— Пора и честь знать, — ответил он на предложение сестры остаться подольше.
— Разве тебе у нас плохо? — вставил слово и Кучук-бей.
— Неплохо… Благодарствую за гостеприимство. Но сами понимаете: в гостях хорошо, а дома лучше.
Палий, понятно, не сказал, что так у него было договорено с Арсеном и Романом: если их не будет три дня, то он вместе с остальными казаками тронется в обратный путь. Они определили дорогу — на Киев и урочище на Буге, где должны были встретиться.
Три дня прошло. Значит, Арсен, Роман и Стёха уже в безопасном месте и ожидают его.
Тревожило Палия внезапное исчезновение Чоры. Варвара на вопрос брата ответила, что сын, наверно, отправился с друзьями к морю. Но Палий не поверил этому: не мог племянник без важной причины куда-то уехать, когда дома впервые гостит дядька. Кроме того, чувствовалась какая-то неискренность в словах сестры.
Это его насторожило.
Так как Палий настаивал на своём, Кучук-бей и Варвара-ханум устроили гостям прощальный ужин.
Просторная гостиная была застелена пушистым ковром, который невольницы уставили мисками с едой, кувшинами с вином и шербетом.
Кучук-бей усадил Палия рядом и сам угощал его. Варвара-ханум потчевала казаков.
Когда выпили по кружке вина, завязалась беседа. Начал мурза, назвав Палия братом и другом. На это Палий ответил:
— Да, сейчас мы с тобой друзья, мурза… Даже родственники… И близкие — ведь ты женат на моей сестре. Так давай выпьем за то, чтоб и дальше жить нам по-родственному! Ты не нападай на Украину, не сжигай наших сел и городов, не убивай людей, не бери ясырь… А мы, со своей стороны, не будем нападать на Ногайскую орду[73], в частности на Белгородскую…
