— Спасибо, вождь, — с благодарностью сказал Селевк.
У него словно камень с души свалился.
Такфаринат махнул рукой своим воинам и что-то крикнул на непонятном, гортанном языке. Потом снова повернулся к Селевку.
— Где твоя женщина? — спросил он.
— Недалеко, за холмом, — ответил киликиец. — Я покажу.
Один из всадников поднял его к себе на седло, и конный отряд пустился вскачь, огибая поросший густой, зеленой травой холм.
* * *
По пути Такфаринат послал нескольких своих воинов с приказом собрать остальные разъезды в условленное место, а сам направился к дереву, под которым отдыхали спутники Селевка.
При виде бородатых всадников те в испуге вскочили на ноги, но киликиец крикнул им, чтобы они не боялись.
— Это друзья! Они помогут нам!
Подъехав ближе, вождь номадов поднял руку, приветствуя знатную римлянку. Сделал он это почтительно, но без раболепия. Корнелия улыбнулась и кивнула в ответ, все еще вопросительно поглядывая на Селевка, который спрыгнул с лошади и подошел к ней.
Киликиец быстро объяснил ситуацию, все бурно выразили свою радость. Наконец-то, кажется, их мытарства заканчиваются. Хвала богам!
— Так это Африка! — воскликнула Корнелия. — Как здорово, ведь сюда мы и плыли. А далеко отсюда до Карфагена? — обратилась она к Такфаринату.
— Далеко, — ответил тот, чуть более пристально, чем того требовали приличия, оглядывая милое личико и стройную, грациозную фигурку девушки.
Ну, впрочем, чего же ждать от варвара?
— Сколько миль? — спросил Селевк. — Нам, вообще-то, нужно в Карфаген.
— Семь-восемь дней пути, — сказал Такфаринат, неохотно отрывая взгляд от Корнелии.
— Наместник Фурий Камилл — мой родственник, — пояснила девушка. — Он ждет меня.
Тут она вспомнила бабушку, и грусть набежала на ее лицо.
— Пора в путь, — сказал вождь номадов. — Мы должны к вечеру добраться до моей деревни. Ночью в горах никто не ездит. Собирайтесь.
Сборы были недолгими. Селевку, правда, не очень нравилось то, что Корнелии, видимо, придется ехать на одной лошади с кем-нибудь из потных, волосатых кочевников, но она сама развеяла его сомнения.
— Я умею ездить верхом, — сказала девушка. — В Риме я брала уроки. Так что, если мне дадут коня, то я справлюсь.
Такфаринат усмехнулся в усы и приказал одному из своих воинов спешиться. Лошадь подвели к Корнелии, и та ловко взобралась ей на спину, мягко опираясь на руку Селевка. Она уселась на попону, свесив ноги на одну сторону, и крепко взялась за повод.
Зато бельгийки понятия не имели о верховой езде, и им пришлось устраиваться сзади воинов-нумидийцев. Впрочем, и тем, и другим это, кажется, нравилось.
Мужчины тоже взобрались на крупы коней и взялись руками за пояса наездников. Можно было отправляться в дорогу.
Скачка получилась довольно утомительной — всадники подскакивали в седлах на неровной каменистой дороге и глотали пыль, поднимаемую ногами лошадей. Нумидийцы не обращали на неудобства внимания — так они проводили почти всю жизнь, но для Селевка и его товарищей эта езда казалась настоящей пыткой.
Корнелия завела разговор с вождем, выспрашивая его о службе у римлян; ей хотелось поскорее встретиться с земляками и отдаться под защиту римского закона и римского оружия.
Такфаринат отвечал неохотно, часто, хмурился.
— Почему ты такой угрюмый? — не выдержала наконец девушка. — Разве тебе не нравится служить нам? Или с тобой плохо обращаются?
Нумидиец в бешенстве скрипнул зубами.
— Я не собака, чтобы со мной обращались плохо или хорошо, — резко ответил он. — И чему я должен радоваться? Римляне захватили мою землю, покорили мой народ. Теперь я, вождь и сын вождя номадов, должен служить им и выполнять чьи-то приказы. Я люблю свободу! Мы, кочевники, никогда не будем рабами!
Понимая, что своими вопросами и римским воспитанием девушка может испортить хорошие отношения с Такфаринатом, Селевк негромко сказал по-гречески:
— Не надо, госпожа. Видишь, он злится. Лучше оставь его в покое. Кто знает, что придет в голову такому варвару?
Корнелия кивнула и замолчала, но в ее взгляде появилась некоторая надменность, с которой она время от времени оглядывала Такфарината и его воинов.
Да, она могла понять его чувства. Дедушка Гней учил внучку истории, и она знала кое-что об отношениях Рима с непокорной, воинственной Нумидией и ее жителями — вольнолюбивыми кочевниками.
Пути двух стран и народов довольно часто пересекались, пока не слились в один — Вечный город проглотил Нумидию, сделав ее своей провинцией, а гордых номадов сделал своими солдатами.
А ведь до того, два века назад, когда близилась к завершению длительная и кровавая вторая Пуническая война, именно нумидийцы помогли римлянам одержать окончательную победу.
Царь Масинисса со своим конным корпусом нанес страшный удар по войскам великого Ганнибала в битве при Заме в Африке. Ливийские наемники не выдержали натиска кавалерии и побежали...
Так карфагенский полководец потерпел первое — и последнее — поражение в своей жизни, а нумидийский царь Масинисса удостоился почетного звания: rex socius et amicus populi Romani — друг и союзник римского народа.
Но недолго длилась дружба — слишком уж обременительным было: для одних — соседство независимого крепкого государства, для других — незримое присутствие могучей державы, откровенный разбой римских купцов, ростовщиков и арендаторов.
Энергичный и безжалостный царь Югурта, стремясь укрепиться на не совсем законно полученном престоле, повел решительную борьбу с конкурентами. А когда после взятия Цирты под горячую руку ему попались несколько тысяч римских граждан, кровожадный номад и их не пощадил.
Вечный город объявил Югурте войну. Боевые действия продолжались шесть лет.
Хитрый и скользкий, как змея, нумидийский царь не перебирал в средствах. Предательство, обман, подкуп, жестокие расправы и грубая лесть — все шло в ход.
В римских войсках царила полная дезорганизация, солдаты и офицеры за горсть золотых монет возвращали врагу захваченное у него оружие и боевых слонов, полководцы за взятки проигрывали битвы, давая нумидийцам возможность собрать силы. Видя такое дело, на сторону Югурты встал и царь соседней Мавретании Босх.
Но наконец терпение римских граждан истощилось — народ поставил сенату резкий ультиматум, и тот вынужден был согласиться с назначением на пост командующего африканским корпусом ненавистного ему Гая Мария.
Марий железной рукой взялся наводить порядок; он в корне реформировал армию, изменив как организацию ее, так и вооружение солдат. А потом в нескольких битвах растоптал нумидийцев, ловким дипломатическим путем поссорил Югурту с мавретанскими союзниками и, наконец, добился выдачи врага.
