В глубине души Франсуа был уверен, что Роза де Флёрен восхитительна. Дама, которую спасают, просто обязана быть восхитительной, это малейшая дань вежливости с ее стороны.
Такою она и оказалась. Розе де Флёрен, вышедшей им навстречу, было не больше двадцати пяти лет. Белокурая, невысокого роста, с округлыми руками и пухлыми щечками, она была улыбчива, и даже в эти страшные мгновения в ней просвечивало что-то невинное и по-детски привлекательное. Чернорогий рыцарь слез с коня, снял свой шлем и преклонил перед ней колено. Это был молодой блондин, чем-то напоминающий самого Франсуа. Он произнес с сильным английским акцентом:
— Брайен Баттерсфорд. Я пересек море, чтобы спасти вас, мадам…
Роза де Флёрен любезно попросила его подняться. Настала очередь Франсуа преклонить колено.
— А вы, рыцарь, тоже англичанин?
— Нет, мадам. Если я и из Англии, то только потому, что сбежал оттуда. Я Франсуа де Вивре, рыцарь бретонский и французский.
Роза де Флёрен смотрела на него голубыми глазами. Франсуа с удовольствием отметил, что улыбка, обращенная к нему, гораздо доброжелательнее, чем та, что предназначалась для Баттерсфорда. Его восхитил также ее туалет: платье из тончайшего шелка, украшенное изысканнейшей брошью в виде розы из золота, серебра и алой эмали, усыпанной алмазами и рубинами.
— Совершить побег — опасное предприятие. Вы очень храбры, рыцарь.
Туссен осклабился, глядя на черного рыцаря.
— Надо вам сказать, что мы терпеть не можем англичан!
Брайен Баттерсфорд вытащил меч и повернулся лицом к Франсуа.
— Можно подумать, что ваш оруженосец ищет со мной ссоры.
Тут вмешалась Роза де Флёрен, а прибытие Тома Белло отвлекло общее внимание на себя. Он был не один, а толкал впереди себя пленника из числа жаков, только что захваченного им. То был молодой парень лет восемнадцати. Если многие из его товарищей походили на скотов, то этот напоминал дикого зверя. Не имея никаких иллюзий насчет собственной судьбы, он держался, гордо подняв голову. Его глаза сверкали. Он был готов укусить. Франсуа обратился к нему без долгих предисловий:
— Как тебя зовут?
Парень ответил вызывающим тоном:
— Жак-Простак!
— И сколько вас таких?
— Без счета!
Вмешался Брайен Баттерсфорд:
— Как звать вашего главаря?
Услыхав его акцент, жак ухмыльнулся:
— Снюхались пес с волком! Прав был Гильом!
Англичанин поднял свой меч.
— Что ты этим хочешь сказать? Это меня ты называешь псом?
Нисколько не смутившись, парень указал подбородком на Франсуа:
— Нет. Пес — это он.
Франсуа не знал, как ему быть, какого поведения придерживаться. Заносчивость этого бедняка, обозвавшего его псом, привела его в замешательство. Чтобы скрыть смущение, он продолжил допрос.
— Ты не ответил: кто ваш главарь?
— Нищета! У нас все отобрали, чтобы выкупить ее муженька из плена. А пока мы рылись в земле, выискивая корешки да червей, у этой шлюхи забот других не было, кроме ее роз.
Больше он ничего не сумел сказать. Брайен Баттерсфорд раскроил ему голову, а затем вложил оружие в ножны, заметив:
— Никто еще не оскорблял безнаказанно даму в моем присутствии…
Потом он распрощался с Розой де Флёрен. Ему надлежало как можно скорее присоединиться к Карлу Наваррскому, собиравшему войско против жаков. Он едва дал хозяйке время поблагодарить себя и уехал, нарочито избегая Франсуа и Туссена. Когда он скрылся из виду, Туссен взял Франсуа за руку.
— Нам тоже надо ехать, господин мой.
Франсуа высвободился.
— Хватит! Два раза ты сегодня отказался идти в бой. Тебя за это повесить мало! Что с тобой творится?
— Я же сказал: эта битва проклята. Добром для вас она не кончится.
— Откуда тебе знать, что меня ждет?
— Знаю, господин мой…
Их разговор был прерван криками — жаки вернулись. Франсуа велел как можно скорее поднять мост. Они взошли на стену.
И поспели как раз вовремя, чтобы увидеть гибель черного рыцаря. Крестьяне вернулись в гораздо большем количестве. Его окружили, по меньшей мере, две сотни, и было очевидно, что на этот раз Брайену Баттерсфорду, несмотря на все его бойцовские качества, пришел конец. Издалека они наблюдали попытки рыцаря вырваться из западни, столь же бесполезные, как усилия мухи разорвать паучью сеть. Один удар — и он свалился с коня, исчезнув под кишащей людской массой. Некоторое время спустя жаки расступились: каждый завладел какой-то частью его доспехов, а один из них, должно быть вожак, надел себе на голову шлем с черными рогами. Теперь они стали делить его коня и очень скоро расхватали всю тушу по кускам. Франсуа, Роза и Туссен больше ничего не успели рассмотреть — туча стрел заставила их покинуть стену.
Роза улыбнулась Франсуа:
— Вот вы и стали моим гостем против собственной воли. Пойдемте, я покажу вам свои розы.
Замок Флёрен был просторен, крепко выстроен и чем-то напоминал Куссон. Вместе они миновали вторую обводную стену, выходящую к донжону — могучей и изящной квадратной башне. Но внимание привлекала не она, а розы. Их было столько, что все ее подножие утопало под ними. Франсуа еще не отошел от сцен насилия, которые только что пережил. Он вспомнил обвинение, брошенное хозяйке пленным. В сравнении с окружавшим замок убожеством такое великолепие и вправду действовало как удар дубины. Франсуа указал пальцем на брошь в виде розы:
— Почему было не отдать ее, чтобы внести выкуп за вашего мужа?
— Никогда я с ней не расстанусь! Я слишком ею дорожу.
— Но все же…
Хозяйка была явно раздражена. В свою очередь и она указала на перстень со львом, украшавший палец Франсуа.
— А вы сами? Согласились бы вы отдать его в счет выкупа?
— Это совсем другое дело. У этого перстня своя история, восходящая еще к крестовым походам.
— Эти розы тоже добыты в крестовом походе. Их привез мой предок Тибо, и они дороги мне ничуть не меньше, чем вам — ваш лев.
— Прошу прощения. Эта битва… кровь ударила мне в голову…
Роза смягчилась. Они стали обходить донжон кругом. Цветочные кусты, все розового цвета, разросшиеся до второго этажа, источали сладчайшее благоухание.
— Однажды мой предок Тибо участвовал во взятии одного сарацинского дворца. После битвы крестоносцы стали делить добычу. Золота и драгоценностей было в изобилии, но Тибо выбрал себе черенки роз. Он привез их домой. А я, выйдя замуж за владельца замка Флёрен, часть из них посадила здесь.
— Никогда я не видел столь прекрасных.
— Сарацинский принц, живший в том дворце, питал страсть к розам. Для него они были превыше всего на свете, включая женщин.
Они уже почти обошли башню, когда Франсуа заметил розовый куст, красота которого затмевала все остальные.
