— А я против.
— Сэр Оливер Старки? — Де Понтье прищурился. — Ваше положение в качестве латинского секретаря Ла Валетта не дает вам права голоса на Священном собрании.
— Я друг и советник великого магистра.
— Мы же его братья.
— Так ведите себя подобающе. Он возглавил вас, всегда был рядом, сражался вместе с вами против язычников.
— Мы действуем ради его же блага.
— Некоторые полагают, что это решение принимается во благо личных интересов.
— Пусть они выскажутся на совете, пусть всячески оспорят наше решение. Я выдержу любое испытание.
— Ваше поведение уже не выдержало испытаний.
— Меня хочет поставить под сомнение англичанин? — Де Понтье поднял бровь, вызвав смех собравшихся. — Запомните, здесь я вершу правосудие и определяю наказания, сэр Оливер.
— Вы заточите меня в каземат, как фра Роберто?
— Мы поддерживаем мир, защищаем орден и сдерживаем опасности.
— Фра Роберто не представляет угрозы.
— Он дерзок и своенравен.
— Кто следующий? Я? Рыцарь Большого Креста Лакруа? Любой, кто вызовет ваше недовольство?
— Я пока не решил.
В зал вошел капеллан, и к нему повернулся де Понтье, уверенный в непоколебимости собственной власти и отсутствии соперников. Вскоре победоносная армия подкрепления двинется маршем в Биргу, закроет эту главу в истории ордена госпитальеров. Ла Валетт исполнил свое предназначение.
Клирик был мрачен.
— Его кожа горит, а жажда усиливается, брат шевалье.
— Вы нашли лекарство?
— Мы пытаемся.
— Удвойте усилия. Я сам потороплю аптекаря и лекаря.
Де Понтье резко шагнул в открытые двери и стремительно двинулся к покоям, отведенным великому магистру. Обстановка требовала решительных действий. Нужно приобретать влияние и готовиться к передаче власти.
— Чем вы его поите? — спросил де Понтье обвинительным тоном.
Лекарь нахмурился:
— Водой с козьим молоком, брат шевалье.
— Этого мало.
— Он почти ничего не усваивает, брат шевалье.
— Надавите апельсинов, дайте мне чашу и найдите масло горького миндаля.
— Вы хотите приготовить оршад?
— Я не могу подыскать более подходящего решения, чтобы утолить его жажду, смочить горло и унять боль. — Де Понтье взял все необходимое, затем выдавил апельсины, помешал и добавил несколько капель масла. Пригубив из чаши, он кивнул: — Его светлость отблагодарит нас за усилия.
Перелив жидкость в серебряный кубок, рыцарь понес его в переднюю, а позади выстроилась немногочисленная свита последователей. Они стали новым орденом, приняли вахту предшественников. Де Понтье шел, сосредоточившись на своей миссии, уверенный в будущем. Паж поклонился и приготовился распахнуть двери опочивальни.
Едва дубовые створки раскрылись — мелькнул меч. Искусный удар. Клинок описал едва заметную дугу, отбросив сосуд в сторону, и поднялся к горлу человека, принесшего кубок. На пороге стоял Кристиан Гарди.
Де Понтье заговорил сдержанно, сквозь зубы:
— Что это значит?
— Вам известно, что это значит и к чему ведет.
— Я принес великому магистру питье.
— Какое, де Понтье?
— Которое утолит его жажду.
— И погубит.
— Вы лжец.
— А вы отравитель.
— Отравитель? Я сам отпил из кубка.
— Это лишь часть заговора, хитрого и коварного плана.
— Ваше воображение не делает вам чести, Гарди.
— Однако я держу меч у вашего горла и проткну вас, словно муху.
— За что вас и повесят.
— Этого я не боюсь, де Понтье. — Меч прижался сильнее. — А вы боитесь? Вы задумываетесь, почему события складываются именно так, почему люди, которых вы некогда предали, все еще преследуют вас?
— Пред очами Всевышнего судьи я не совершил ничего дурного.
— Вашим судьей буду я, а не Бог. Что в кубке?
— Оршад, не более.
— И не менее. Оршад с маслом горького миндаля. Оршад, который поможет цианиду проникнуть в загрязненное мышьяком тело, в ослабленный рвотой желудок. Оршад, который в сочетании с целебной каломелью приведет к смерти больного.
— Вы смущаете меня этими обвинениями, спутав шевалье с самым презренным из лакеев.
— Я принимаю вас за того, кто вы есть, де Понтье.
— Я рыцарь-командор святого Иоанна, верный слуга веры.
— Душегуб!
— Ложь!
— Как можете вы отрицать очевидное — ваш взор нацелен на магистра, а пальцы тянутся к ключам от дворца!
— Я никого не убивал, Гарди!..
— А я собираюсь кое-кого убить!..
— Вы намерены выбить из меня признание?
— Я намерен выбить из вас душу. — Гарди опустил меч к груди рыцаря и выждал несколько мгновений, за которые де Понтье покрылся испариной. — Я воздам за тех, кого вы обманули и погубили. Мы будем биться насмерть, как и поклялись однажды.
— Великий магистр возбраняет дуэли.
— На сей случай его строгость не распространяется.
— Так займем же наши места.
— Во дворе за стенами дворца, на крыше этой башни.
— Прекрасное место, чтобы усвоить ваш урок.
— Я уже усвоил достаточно, де Понтье. Бежать некуда. Фра Роберто освобожден из темницы, куда вы его упрятали. Мои люди удерживают подступы к Сент-Анджело. Сцена готова.
— Это выступление будет для вас последним.
Приготовления к поединку прошли без всякого веселья. Присутствовали лишь несколько рыцарей и церковников, решивших стать свидетелями схватки. Оружие выбрали. Противники будут драться на рапирах и кинжалах, без доспехов и постороннего вмешательства, пока один из них не будет повержен. Простые правила одного из важнейших занятий. Дуэлянты кружили, прощупывая почву, неотрывно следя друг за другом, оценивая врага и подыскивая удобный момент для атаки.
Гарди перехватил меч и изменил стойку. Он был доволен тем, что удается растянуть поединок — де Понтье волнуется и теряет самообладание. Исход ясен. Кристиан прикончит рыцаря, когда сочтет нужным, а пока выведет его из себя долгим ожиданием.
Де Понтье бросился в атаку. Удар был коротким, и Гарди без труда отразил его. Француз отступил. Он явно собирался с силами и готовился к новому выпаду. Гарди неотрывно смотрел на него. Фехтование аристократа не сравнится с хитрыми уловками уличного бойца и прирожденного пирата. Но у предателей есть свои хитрости.
— Твой друг, язычник-мавр, умирал, словно заколотая свинья.
— Мы еще посмотрим, как будете умирать вы.
— Его разрубили на части, он и понять не успел, что с ним произошло.
— Насчет своей судьбы не сомневайтесь.
— Вы так самоуверенны, Гарди!..
