– Спасибо! – просияла Изабель, вцепляясь в бутылку с азартом завзятого пропойцы, но и Леонард не спешил с ней расставаться.
– У меня нет запасной, – замялся он.
– Но мне очень нужно!
– Мне тоже!
– Значит…?
– Ничего, если так?
Изабель улыбнулась. Это было не просто «ничего», это было «замечательно». Как приятно разделять гроб с мужчиной, который контролирует ситуацию и сумеет отогнать полчища чудовищ, пусть и крошечных! Уткнувшись в его плечо, она закрыла глаза и, несмотря на боль от раны, уснула так спокойно, как ни спала еще, ни в этой жизни, ни в той.
… А когда микробы приползли в надежде застать Леонарда врасплох, то лишь обиженно взмахнули жгутиками и убрались восвояси…
Солнце скрылось за горизонтом, и настала пора покинуть замок. Сбежать, прежде чем кто-нибудь напомнит ей про давешний позор. И про синие лотосы – чтоб им! – и про пляжи одного пикантного греческого острова, и про рыцарские доспехи. Вспомнив последнее обстоятельство, Берта едва не разрыдалась от стыда. Лучше бы она в нижнем белье появилась, розовом и с рюшечками, взятом у Лючии напрокат. А как на нее смотрела Гизела! Прямо глаз не сводила. Сочувствовала, не иначе. А ведь это все равно что предложить умирающему в пустыне наперсток воды – милосердно, конечно, но лишь распалит жажду.
Однако прежде чем удрать, ей предстояло кое-что проверить. Берта вытащила из кармана книгу в новеньком мраморном переплете и, не найдя поблизости ножа, разрезала ее острым когтем. «История Виктора де Морьева, рассказанная им самим». Ни года выпуска, ни издательства. Она уже знала, какую страницу разрезать дальше. Вот Виктор и Женевьева, переодетые, отвечают на вопросы у заставы. Неужели получится? Но мужчина за столом улыбается, будто кот, который смял пташке крыло и наблюдает за ее попытками взлететь.
– Водонос, говоришь? Ну-ну. А покажи-ка мне свои руки.
– А тебе, гражданин, и на руки его смотреть не надо, – выступил вперед молодой солдат. – Узнаешь меня?
Берта прижала раскрытую книгу к груди. Сколько раз эта книга была переписана заново, пока она спала? Сколько раз ему предстоит оплакать жену? Она хотела создать для Виктора чистилище, а получился ад. Им никогда не выбраться. Но раз взялась, дочитывай.
Подойдя к бывшему хозяину, солдат бесцеремонно хлопнул его по спине.
– Мы вместе служили в доме графа де Морьева, Ну, вспомнил? Я чистил ножи, а Жан-Батист, – кивок на Виктора, – состоял камердинером при виконте. Тут как раз мой папаша слег с горячкой, а откуда взять деньги на доктора, коли в семье двенадцать ртов? Ну, я по малолетству и решился на отчаянное дело – хозяйскую табакерку спереть. Ох, несдобровать бы мне, если б кто прознал! Но Жан-Баптист не только хозяев отвлек, он еще и табакерку мне помог выбрать и ростовщику загнать. Самую ценную, с брильянтами, нашему графу ее сама Австриячка пожаловала. Граф чуть собственный парик от ярости не сожрал, но не пойман, не вор!
– Зато виконт был на седьмом небе от счастья, что любимому братцу сделали очередную гадость, – вставила Женевьева.
– Сам напросился, – невинно улыбнулся Виктор, подмигивая солдату. Проверяющий поморщился:
– Ну, кому интересно слушать, как развлекалась наша загнивающая знать? Следующий!
А Виктор и Женевьева, держась за руки, вышли за ворота и…
Что было дальше, Берту уже не интересовало. Когда-нибудь она дочитает до конца, а сейчас пора уходить. Сунув книгу обратно, вампирша сорвалась с места, но в коридоре ее остановил трезвон. Раз лентяйка-горничная не торопилась встречать гостей, Берта побежала открывать сама. Не хватало еще, чтобы звонок, гремевший, как набат, по которому били кувалдой, перебудил весь замок.
Нетерпеливо поигрывая веером, на крыльце стояла незнакомая дама. Несмотря на июльскую духоту, она была в бордовом платье из лионского бархата, отделанном изысканнейшим черным кружевом. С мочек ушей каплями крови стекали рубиновые серьги. Но искрящаяся, как первый снег, кожа затмевала даже роскошный наряд. Одного взгляда на ее кожу хватило, чтобы Берта укрепилась в самых худших своих подозрениях. Вечер явно не задался.
– Вы позволите мне войти? – ласково заговорила с ней гостья.
– С какой стати?
– Хотя бы из вежливости.
Напомни она про свой статус, и фройляйн Штайнберг, вероятно, столкнула бы ее с лестницы, но гостья вела себя скромно. Руку для поцелуя тоже не предлагала, предчувствуя, что юная вампирша прокусит ее насквозь.
– Колбаса на кухне, кровь в леднике, – буркнула Берта, распахивая перед ней дверь, – угощайтесь и сматывайтесь отсюда поскорее. Я ухожу.
Но Мастер Австро-Венгрии уже обхватила ее за талию и увлекала на кухню.
– Не хотите ознакомиться со свежей прессой, фройляйн Штайберг? Много времени это у вас не отнимет.
Было бы наивно рассчитывать, что Эржбета заделалась разносчицей газет, так что ничего хорошего ее предложение не предвещало.
* * *
– Чья это карета? – удивился Уолтер, когда они оставили лошадей на конюшне и вернулись во двор.
– Ой, не знаю, – отмахнулась его невеста, в сотый раз приглаживая вихры Жужи.
– А он точно согласится? – засомневалась сиротка. – Ведь только больших девочек берут в услужение.
– Не твоя забота, – отрезала Эвике.
Однако у графского кабинета ее уверенность улетучилась, так что Уолтер, постучавшись, чуть ли не силком затащил ее туда. Одетый по-домашнему, фон Лютценземмерн восседал в кресле и нахмурился, увидев обеспокоенную служанку, но как только в комнату, робко озираясь, вошла Жужи, его лицо просветлело.
– Ах, вот ты где, маленькая егоза! Я-то думал, ты совсем меня забыла!
Девочка забралась к нему на колени и захихикала, когда его усы защекотали ей щеку. Эвике незаметно, но весьма ощутимо толкнула Уолтера в бок.
– Мы хотели предложить вам взять Жужи под опеку, – начал англичанин непринужденным тоном. – Со своей стороны, Эвике назначила бы девочке содержание…
– А нам с Уолтером денег и так хватит! – вклинилась девушка. – Еще я отстрою церковь и помогу семьям пострадавших. Леонард обещался, но кто ж примет деньги от упыря, коли это кровопийцы его родню сгубили? А свои я честно заработала.
Всецело поглощенный лепетом Жужи, граф даже не посмотрел в ее сторону, и Эвике почувствовала укол обиды. Но так лучше. Их план точно сработает. Наконец-то он сможет почувствовать себя отцом, которому не придется ни в чем отказывать своей дочери.
– Я принимаю ваше предложение, – отозвался хозяин, но добавил, прежде чем они успели как следует обрадоваться: – все деньги, разумеется, будут потрачены на нужды ребенка. До последнего гроша. Жужи, ты честное дитя? – получив утвердительный ответ, он поставил ее на пол. – Тогда ступай в смежную комнату и заткни уши. Я буду кричать на Эвике.
