Ландольф кивнул и перевел разговор на другую тему:
— Ты работаешь на мельнице Эдуарда.
Жакоб насторожился. Ведь есть такие люди, которые мгновенно распознают воров.
— Со мной здесь мой друг, — сказал Жакоб. — Он пастух. Я происхожу из рода каменотеса Пьера и обучаюсь у одного лионского корабельщика его ремеслу.
— Ага, пастух и корабельщик — а теперь оба стали мельниками. Да, странно сегодня складываются жизненные пути. У вас нет друзей в городе?
Жакоб покачал головой:
— Одним иногда лучше.
— Может быть, вам нужен еще кто-нибудь?
Жакоб вопросительно посмотрел в лицо Ландольфу. Это он серьезно спросил? Мальчик тихо сказал:
— Надежному другу мы были бы очень рады.
Ландольф встал и взял с полки солонку. Из ящика стола он достал хлеб, отломил от него горбушку и, посыпав солью, протянул ее Жакобу. Затем взял горбушку и себе. Они молча жевали хлеб.
— Мы вместе ели хлеб-соль, — спустя некоторое время сказал Ландольф. — Теперь доверься мне и поведай о том, что лежит у тебя на сердце!
— Я должен увидеть Великого магистра и поговорить с ним, — еле слышно прошептал Жакоб.
Ландольф придвинул свою табуретку так близко к мальчику, что их плечи соприкасались, и прошептал Жакобу на ухо:
— Я знаком с одним человеком из замка, который начальствует там над поварами. Зовут его Жеро. Я скажу ему, чтобы в следующий раз, когда ему понадобится мука, он купил ее у твоего мельника. Больше я ничего не могу сделать для тебя.
Жакоб встал, а вслед за ним поднялся Ландольф, он проводил мальчика до двери, и они молча кивнули друг другу на прощание.
С большим напряжением друзья ждали покупателя из замка. Прошло несколько недель, прежде чем за завтраком мельник сказал:
— В замке хотят купить у нас десять мешков пшеничного зерна. Но принести их туда должен тот из вас, кто поменьше ростом, так как отверстие, сквозь которое придется их таскать, узкое и низкое. Мы должны доставить зерно между десятью и одиннадцатью часами. Ну и желания у этих господ!
— Пусть идет Жакоб! Он самый маленький, а кроме того, кому охота появляться на людях с мешком на спине! — воскликнул один из работников.
Жакоб побледнел. Страшное волнение стеснило его грудь. В нем перемешались надежда, и робость, а также страх перед значительностью предстоящей встречи. Руки у него похолодели. Если ничего не получится, что тогда? Ему пришлось сделать усилие, чтобы не застонать.
Вместе с Эреком они взвесили зерно в мешках и погрузили на тачку. Затем Эрек торжественно сказал:
— Теперь достань кусок кожи из тайника!
У Жакоба тряслись руки и ноги, когда он залез на чердак и достал кусок кожи из тайника, где тот столь долго пролежал. Тщательно спрятав его под рубашку, Жакоб возвратился во двор и покатил тачку.
Приближаясь к замку, он не мог больше ни о чем думать. Мальчик почти не замечал, как колеса тачки громыхали по подъемному мосту. Часовые знали, зачем он направляется в замок, и пропустили его. Во дворе кто-то крикнул ему:
— Кухня там!
Жакоб был ни жив, ни мертв. В темной кухне он чуть не свалился на кучу угля перед камином.
— Сюда! — послышался голос, и Жакоб побрел ощупью туда, откуда звучал голос.
— Это ты работник с мельницы Эдуарда? — спросил позвавший его человек.
В потемках он разглядел еще нескольких поваров, возившихся с глиняными горшками.
— Да.
— Ты попал к хорошему мастеру.
В смущении Жакоб подумал об отвратительном мельнике, но внезапно понял, что под «хорошим мастером» его собеседник имеет в виду Великого магистра. Значит, тот все еще находится в замке, а человек этот был Жеро, давший о себе знать таким образом.
— Сгружай свои мешки! — скомандовал Жеро.
Несколько раз Жакоб пронес мешки от тачки до зернохранилища, и всякий раз, высыпая зерно из мешка и доставая с тачки следующий мешок, он думал: «Вот и опять ничего не произошло!» Когда Жакоб сгружал один из последних мешков, подошел Жеро и дал знак следовать за ним. По нескольким лестницам они спустились вниз и, пройдя по узкому коридору, поднялись по другим лестницам.
Жеро достал из-под фартука большой ключ и открыл какую-то дверь. Когда он отворял ее, она громко заскрипела. Жеро схватил Жакоба за руку и втолкнул в комнату. Дверь закрылась.
В комнате было прохладно. Сквозь высоко расположенное окно проникал весенний свет. В центре комнаты стоял тамплиер огромного роста. Крест на его плаще сиял красными лучами. Одна из его ног была закована в кандалы, утяжеленные ядром. Жакоб распростерся перед ним на полу. Ключ со скрежетом повернулся в замочной скважине, и Жакоб оказался плененным вместе с Великим магистром.
— Не бойся! — пророкотал над ним низкий голос. — Жеро придет и выпустит тебя. Ему известны такие часы, когда он может брать ключ без всякого опасения.
Затем Жакоб ощутил, как его заботливо подняли с пола.
— Как тебя зовут? — спросил Великий магистр дружеским тоном.
— Меня назвали в вашу честь, господин. Предком моим был Пьер, лионский каменотес. Вы мой крестный отец, если вам это угодно.
Жакоб де Молэ улыбнулся. Опершись на плечо Жакоба, он побрел к скамье, стоявшей у стены. За ним с грохотом волочилось по полу железное ядро.
— Ты принес мне какое-то известие? — спросил Великий магистр.
Жакоб, ни слова не говоря, кивнул головой, с трудом сдерживая слезы, подступившие к горлу, когда он услышал стук ядра. Затем Жакоб достал из-под рубашки кусок кожи.
— От Робера из леса, — сказал он.
Великий магистр взял послание в руки и стал пристально разглядывать. Приглушенным голосом он воскликнул:
— Слава Господу Богу! Теперь будь что будет! — потом взглянул на Жакоба и сказал, облегченно вздохнув: — Как хорошо, когда есть крестник! Этим известием ты очень успокоил меня! То, что орден считает своим величайшим богатством, не попало в руки палачей и уже находится на пути в безопасное место. Когда-нибудь снова родятся люди, которые будут стремиться из нищеты жизни к этим высочайшим богатствам. Тогда они будут их искать, и достойнейшие, вероятно, снова обретут их на благо всей земли.
Великий магистр разорвал лоскут кожи на две части и одну протянул Жакобу:
— Сожги этот кусок, сын мой, чтобы он не попал в руки неправедных людей!
Когда магистр произносил эти слова, Жакоб услышал шорох ключа в замочной скважине. Заскрипели дверные петли, и он понял, что должен уходить. Великий магистр подошел к нему и поцеловал в плечо, как было принято среди монахов ордена. Он передал Жеро другую часть кожи и сказал:
