— Сожги этот кусок, его не должны обнаружить у меня!
Уже за дверью Жакоб еще раз обернулся назад. Он увидел, что Великий магистр снова стоит в центре прохладной комнаты, приложив правую руку к сердцу туда, где на белом плаще был изображен красный крест с иерихонскими трубами. Этот жест тамплиеров означал: «Смертельная опасность рядом!»
Но где же христиане, чьей обязанностью было спасти Великого магистра и его священный орден?
Жакоб привез домой тачку с пустыми мешками. Он был столь опечален, что ни разу не заговорил с Эреком. Только несколько дней спустя Жакоб рассказал другу, что произошло с ним в замке.
Как-то на мельнице появился Ландольф и купил мешочек муки.
— Приходите ко мне! — прошептал он Жакобу, потом перебросился шуткой с мельником и ушел.
Вечером мальчики побежали вниз к Сене. Они сидели рядом с Ландольфом в маленькой кухне.
— Папа, — сказал Ландольф и сделал паузу, стиснув зубы так, что они скрипнули, — папа, по желанию короля, снова передал дело инквизиции.
— Как на это прореагировал Великий магистр? Сообщили ему об этом? — запинаясь, спросил Жакоб.
— Он немедленно снова отказался признавать свою вину. Только так он может спасти орден от очередных пыток. И только в том случае, если ему самому удастся избежать пыток, он может надеяться дожить до того дня, когда ему придется защищать орден перед справедливым судом.
Затем без всякой паузы Ландольф обратился к мальчикам:
— Готовы ли вы взять на себя ответственность доставить кое-что в Париж? После вы можете не возвращаться сюда.
— Уехать из города, где находится Великий магистр? — в ужасе воскликнул Жакоб. Он все еще был под впечатлением встречи с магистром.
— А если я скажу вам, что это поручение исходит от самого Великого магистра?
— Тогда мы поедем, — ответили мальчики без колебаний.
— Жакоб, — продолжал Ландольф, — я скажу тебе то, чего ты еще не знаешь: Великого магистра здесь нет. Вместе с семьюдесятью монахами его везут в Пуатье — к папе.
— Имеет ли это теперь какое-нибудь значение?
— Вряд ли. Великий магистр не сможет высказать папе свое доверительное слово, потому что его и монахов передают папе, естественно, не без королевского надзора и слежки.
— Все это придумано с большим коварством!
Ландольф достал из-под скамьи сверток размером примерно с три кирпича, обернутый куском холста и зашитый по краям. Корабельщик сел между мальчиками и очень тихо прошептал:
— Это — восковые таблички, вы должны передать их корабельщику Гофриду в Париже. На них записаны важные известия, которые должны попасть к тамплиерам, сидящим в подвалах парижских жилых домов — в тюрьмах не хватает мест для такого количества узников.
Он снова засунул таблички под скамью.
На следующее утро Жакоб и Эрек в последний раз сидели с мельником за столом.
— Вы только посмотрите на этих сопляков! — возмущенно закричал старший слуга. — Они проковыряли своими ложками в каше канавки, чтобы весь топленый жир стекал к ним!
— Так всегда бывает, — сказал мельник, чавкая, — кто меньше других работает, тот больше других жрет.
Как только мельник после завтрака распределил работы, оба его ученика с мешками на спинах побежали к Сене. В одном из мешков находились их скудные пожитки. В другом была только мякина, в которую следовало уложить восковые таблички.
Ландольф проводил мальчиков до берега. В лодке у берега сидел рыболов, и, казалось, безучастно смотрел куда-то перед собой. Стоило, однако, ему увидеть мальчиков, как он спрыгнул в воду там, где было мелко, и энергичными движениями руки стал торопить Жакоба и Эрека. Они спрыгнули в лодку и тотчас же взяли весла. Рыбак положил мешки под скамью и сел у руля; лодка заскользила к середине реки.
Рыбак не обмолвился с ними ни единым словом. Он то смотрел на воду перед лодкой, то поднимал взгляд к облакам, то наблюдал за берегами, мимо которых проплывала лодка. То и дело он пристально смотрел назад. После трех часов путешествия перед ними появился город, и вскоре они уже плыли мимо тамплиерского замка, мощно возвышающегося на правом берегу реки. В центре его громоздилась башня казначейства — могучая, отпугивающая врагов, устрашающая. Но черно-белое знамя, развевавшееся над ней в прежние дни, было заменено королевским.
На пути гребцов возник остров с собором Нотр-Дам. Они направились по левому рукаву реки. За собором Нотр-Дам высился королевский замок, подступавший почти к самой воде. Здесь остров заканчивался, лишь поросшая травой полоска земли выгибалась там, где два рукава Сены вновь соединялись.
— Еврейская коса, — безучастно сказал рыбак, указав на острый мыс, которым заканчивался остров. Это были единственные слова, произнесенные им за всю поездку.
Он направил лодку к причалу, расположенному на левом берегу. Вероятно, на обратном пути вверх по реке рыбак собирался обогнуть Еврейскую косу с другой стороны острова. Он бросил мальчикам мешки и ушел.
Мальчики с мешками стояли у причала. Мимо проходил портовый сторож, спросивший их, почему они топчутся на месте и глазеют по сторонам.
— Мы ищем корабельщика Гофрида, — ответили они, — у которого здесь должна быть баржа.
— Если вы собрались к нему, то бегите за мной, — сторож расхохотался.
На набережной, ведущей вниз по течению Сены, к городской стене притулились домики корабельщиков. Сторож указал на один из них и продолжил свой обход. Мальчики услышали его удаляющийся блеющий смех.
Эрек постучал в дверь. Услышав кряхтящее «Войдите!», он открыл ее.
Человек лет сорока лежал в кухне на скамейке, укрывшись шерстяным одеялом. Выглядел он ужасающе: вокруг его мокрого от испарины лица с глубоко посаженными глазами, немытого и изборожденного морщинами, клочьями торчали черные волосы. Человек бросил на мальчиков настороженный взгляд. Слегка приподнявшись, чтобы лучше их разглядеть, он застонал. Мальчики заметили, что правая рука у него висела, обмотанная полотенцем. Может быть, он был ранен?
— Что вам нужно? — грубо спросил мужчина. — Разве я звал вас?
— Нет, — ответил Жакоб, подавив в себе испуг, — нас послал Ландольф из Корбейля, если только ты тот самый Гофрид, которого мы ищем.
— Ландольф? — недоверчиво сказал корабельщик. Он снова опустился на скамейку, и прошло довольно много времени, прежде чем он вспомнил о мальчиках.
— Садитесь сюда! — скомандовал Гофрид. — Ближе ко мне! Нет, еще ближе! Совсем близко!
