ДжедЛюблю пробежаться по лесу летней ночью. Размять мышцы, подышать свежим воздухом, шутки ради вспугнуть устроившихся на ночлег птиц и с удовольствием, в полный голос, зная, что никто не услышит и не кинет в тебя сапогом с криком: «Да заткнётся эта тварь или нет?», повыть на луну — это ли не счастье? Но сегодня наслаждаться дикой свободой было некогда. Я спешил по делу.
Там, где заканчивались деревья, начиналась широкая дорога, ведущая в предместье Велсинга. Именно здесь, а не в самом городе, вот уже четверть века предпочитали селиться те, кого Создатель не обидел ни финансами, ни родословной. Поговаривали, что даже бродячие кошки тут сплошь редких пород, пушистые и откормленные, а голуби приучены гадить в специально отведённых местах, а уж никак не на мраморные статуи, коими каждый уважающий себя дэй спешил украсить вход в свою резиденцию.
Особняк Лён–Лерронов в этом плане не был исключением. Две каменные девы с ветвями жасмина в руках, что‑то там символизируя, застыли по обе стороны распахнутых в данное время ворот, к которым то и дело подкатывали роскошные экипажи. Уверен, большинство гостей, спешивших сюда, чтобы поздравить супругу хозяина с днём рождения, проживали поблизости, всего в нескольких минутах ходьбы, но никому из них и в голову не пришло этим дивным вечером пройтись пешком. Хотя нет, вот пожилая чета: худой как щепка дэй в расшитом золотом чёрном камзоле и невысокая пышнотелая дэйна в платье, напоминающем цветочную клумбу. Притопали на своих двоих… то есть, четырёх, если считать в сумме. Корона Создателя, какими взглядами их одарили! Позор, пожизненный позор! Потому я и не посещаю подобных сборищ: никогда не знаешь, чем вызовешь всеобщее порицание. Однако сегодня мне всё же придётся выбраться из кустов напротив особняка и наведаться в жилище Лён–Лерронов. И я уже знал, как это сделаю.
Четверо охранников дежурили у ворот, ещё четверо с короткими интервалами обходили дом вдоль садовой ограды, и восемь–десять человек было в самом саду. Это не считая тех двоих, что стояли на высоком крыльце, почтительными, но цепкими взглядами ощупывая прибывающих гостей. Но я и не собирался пользоваться парадным входом. Дождался, пока мимо промарширует очередной патруль, протиснулся между прутьями решётки, короткими перебежками, низко пригибаясь к земле, пересёк сад и остановился перед увитой диким виноградом стеной. Комната дэйны Авроры на втором этаже, третье окно слева, приоткрытое, как я вижу. Сейчас хозяйка встречает гостей, но после, через час–два, наверняка поднимется к себе, чтобы припудриться, поправить причёску или ещё что‑нибудь в этом роде. Все женщины так делают. А потому мой план безупречен. Заберусь в её комнату и дождусь прекрасную дэйну. Вот только облик сменю — человеком всё же удобнее лазать по стенам.
Вверх, вверх, вверх… подоконник… зацепился, подтянулся, забросил ногу… пол. Я на месте.
— Ой!
Кхм… Дэйна Аврора — тоже. До этого я видел её лишь мельком и издали, и стоит признать, что вблизи она ещё привлекательней: элегантное чёрное платье подчёркивает соблазнительную фигурку, золотистые локоны собраны в замысловатую причёску, украшенную бриллиантами и жемчугом, маленький, чуть вздёрнутый носик, пухлые губки и огромные синие глаза. Хотя не знаю, были бы они такими огромными, не ввались я столь бесцеремонным образом через окно.
— Помогите! — закричала дама.
Естественная реакция, когда в твою комнату влезает голый мужчина. Но кричала она отчего‑то шёпотом и смотрела при этом так, что я почувствовал, как начинаю краснеть.
— Помогите! — продолжала шептать она с придыханием. — Насилуют!
Размечталась! Впрочем, будь у меня побольше времени… Но чего нет, того нет.
— Поверьте, у меня и в мыслях не было, — улыбнулся я, демонстрируя не до конца уменьшившиеся клыки.
— У… убивают? — испуганно пролепетала женщина, закатила глаза и хлопнулась в обморок.
Надеюсь, в настоящий и достаточно глубокий.
— Всего лишь немножечко грабят, — сообщил я бесчувственному телу, снимая с впечатлительной дэйны колье.
Готово! Теперь — ожерелье в зубы, ноги в руки, и уходить, пока она не очнулась и не начала орать по–настоящему.
Выпрыгнув в окно, я приземлился уже на четыре лапы, добежал до решётки, выбрался за ограду и нырнул в придорожную канаву — лучше провонять слитыми сюда нечистотами, чем позволить собакам взять след.
А ведь мне не хотелось опускаться до грабежа. Сколько раз я пытался купить у Роджера Лён–Леррона камень! Не колье — всего один камень! Нет же, баронет упёрся рогом, а судя по поведению его супруги, рога у него имеются, и заявил, что это бесценная семейная реликвия, которую он жаждет сохранить для потомков. Ха! Алмаз в семействе Лён–Лерронов не более года, а уже реликвия! Придётся несговорчивому дэю подыскать для наследников новую.
Пробежался по лесочку, бережно сжимая колье в зубах, переплыл реку (заодно и отмылся), вышел на берег и отряхнулся, обдав брызгами шагнувшего на встречу Унго.
— Вы быстро справились, дэй Джед. Не было ничего непредвиденного?
— Нет, всё прошло по плану… почти.
Как оказалось, далеко не всё. Это был не тот алмаз. Точнее, это был совсем не алмаз. Я понял это, уже добравшись до дома, который снял в начале месяца на окраине Велсинга. Должно быть, на камень навели иллюзию, и пока она действовала, распознать подделку было нелегко. Но теперь, спустя два часа и на достаточном отдалении от особняка Лён–Лерронов, чары развеялись, и стало ясно, что это всего лишь дешёвая стекляшка.
— Тысяча демонов!
Остальные камни были настоящими, но в моих глазах это не прибавляло ожерелью ценности. Я со злостью отшвырнул бесполезное украшение.
— Можно вернуть его владельцу, — осторожно предложил Унго, поднимая колье.
— Или выкинуть в выгребную яму.
Меня накрыло волной бессилия и безразличия. Человек в таких случаях тянется к бутылке, волк — забивается в логово, а метаморф… Метаморф продолжал строить планы, чтобы вконец не раскиснуть:
— Нужно выяснить, куда Лён–Леррон дел настоящий камень. Либо он его продал, но пока этого не афиширует, либо алмаз всё ещё у него, хранится под замком, а на многолюдные приёмы его жена надевает подделку. На всякий случай. Такой, как сегодня, например.
— Вы найдёте его, дэй Джед. Главное, не отчаиваться.
Когда‑нибудь я поборю в себе сословные предрассудки и признаюсь Унго, какую важную роль он играет в моей жизни. По сути, этот чернокожий здоровяк — мой единственный друг. Друг, секретарь, дворецкий и камердинер. Незаменимый человек.
Мой дед, от нечего делать изъездивший полмира, однажды посетил Тайлубе — маленькое островное государство с жутким климатом и ещё более жуткими нравами. Там ему «посчастливилось» по незнанию обычаев чем‑то обидеть одного из местных царьков, запахло костром и международным конфликтом (всё же какие–никакие дипломатические отношения с Тайлубе Вестолия поддерживала), и, чтобы уладить проблему, мой предприимчивый предок принёс оскорблённому дикарю извинения и в доказательство добрых намерений подарил кольцо с рубином. Пёсий сын (они там искренне полагают себя потомками чёрного пса) извинения принял, кольцо вставил в нос, а деду преподнёс ответный подарок — мальчишку лет семи. Я же говорю, жуткие нравы! Так в нашем доме появился Унго.
