Он щелкнул пальцем по листу, улыбнулся и сказал:
— Дженнифер — хорошее имя, но фамилия Понски? Не представляю вас с особой по фамилии Понски.
Гривас почему-то смутился и неестественно засмеялся.
— Э, мой друг, вы можете сами заняться Понски. А я буду с моей девушкой.
О'Хара вновь посмотрел на список.
— Тогда это должна быть сеньорита Монтес, если, конечно, не миссис Кофлин.
Гривас хмыкнул, его настроение явно улучшилось.
— Ну, вы сами узнаете.
— И узнаю, — сказал О'Хара.
Он вышел в салон, и десять голов сразу повернулись в его сторону. Он приятно улыбнулся им, стараясь походить на пилотов ЮЖАМА, для которых умение общаться с пассажирами было столь же важно, как и умение управлять самолетом. Повышая голос, чтобы перекрыть рев моторов, он сказал:
— Я полагаю, мне надо сообщить вам, что мы будем в горах примерно через час. Будет холодно, так что приготовьте ваши пальто. Мистер Филсон, наверное, предупредил вас, что этот самолет не имеет герметизации, но мы будем на большой высоте не более часа, так что с вами ничего не случится.
Дородный человек с обветренным лицом прервал его:
— Никто мне ничего не говорил.
О'Хара мысленно ругнул Филсона, но сделал улыбку еще более дружелюбной.
— Постарайтесь не волноваться, мистер… э…
— Пибоди, Джо Пибоди.
— Мистер Пибоди. Все будет в полном порядке. Рядом с каждым сиденьем есть кислородная трубка с наконечником. Если дышать будет трудно, можете ею воспользоваться. Мне трудно говорить так громко, я подойду ко всем по очереди. — Он вновь улыбнулся Пибоди, но тот в ответ бросил колючий взгляд и отвернулся.
О'Хара наклонился к первой паре:
— Простите, ваши имена?
Один из пассажиров сказал:
— Я Форестер.
Другой коротко добавил:
— Виллис.
— Приветствую вас на борту нашего самолета, мистер Форестер, мистер Виллис.
— Понятия не имел, что полечу на таком драндулете. Я думал, их уже и в помине нет, — сказал Форестер.
О'Хара смущенно улыбнулся.
— Что ж, это ведь экстренный рейс. Его организовали в большой спешке. Это промашка Филсона, что он не сообщил вам об отсутствии герметизации в этом самолете.
Улыбаясь, Виллис сказал:
— Я как раз прибыл сюда исследовать жизнь в условиях больших высот. Недурное начало для меня. Как высоко мы заберемся, капитан?
— Не выше, чем семнадцать тысяч футов, — ответил О'Хара. — Мы полетим через горные проходы, не поверх вершин. Кислородными трубками пользоваться легко. Просто дышите — и все.
Он повернулся, чтобы отойти, но почувствовал, что кто-то держит его. Пибоди, привстав, вцепился в рукав его куртки.
— Эй, командир…
— Одну минуточку, мистер Пибоди, я сейчас вернусь к вам, — сказал О'Хара, взглядом осаживая Пибоди.
Тот заморгал глазами, отпустил рукав и сполз на свое сиденье. О'Хара подошел к человеку, сидевшему по правому борту. У него был орлиный нос и короткая седая борода. С ним рядом находилась девушка необычайной красоты, насколько мог судить О'Хара по ее лицу, которое, впрочем, было почти скрыто меховым воротником пальто.
— Сеньор Монтес?
Человек повернул голову.
— Не беспокойтесь, капитан. Мы знаем, что нас ждет. — Он поднял руку в перчатке. — Вы видите, мы хорошо экипированы. Я знаю Анды, сеньор, и знаю эти самолеты. Анды мне хорошо известны. Я прошел их и пешком, и на муле. В юности я покорял даже их самые высокие вершины, так, Бенедетта?
— Да, дядя, — отозвалась она бесцветным голосом. — Но это было давно. Не думаю, что твое сердце теперь…
Он похлопал ее по колену.
— Ничего, со мной все будет в порядке, не правда ли, капитан?
— Вы знаете, как пользоваться кислородным баллоном? — спросил О'Хара.
Монтес кивнул, и О'Хара успокоил девушку:
— С вашим дядей все будет в полном порядке, сеньорита Монтес. — Он подождал, что она ответит, но она промолчала, и он прошел к следующему ряду.
Сидевшие там вряд ли были четой Кофлин, слишком уж разномастная пара для американских туристов, хотя женщина была, несомненно, американкой. О'Хара спросил:
— Мисс Понски?
Она вздернула свой острый нос и раздраженно сказала:
— Я заявляю, что все это никуда не годится, капитан. Вы должны немедленно повернуть обратно.
Улыбка чуть не слетела с лица О'Хары.
— Я постоянно летаю по этому маршруту, мисс Понски. В нем ничего страшного нет.
Но на ее лице явственно проступал страх — страх перед полетом. Сидя в кондиционированном, комфортабельном салоне современного реактивного лайнера, она могла побороть его, но простота «Дакоты» делала его явным. Здесь не было декора, который мог дать ей иллюзию того, что она находится в гостиной, — один голый алюминий, побитый и исцарапанный, да многочисленные трубки, напоминавшие разъятое во время операции тело.
О'Хара спокойно обратился к ней:
— Вы кто по профессии, мисс Понски?
— Я школьная учительница из Саутбриджа, — сказала она. — Я работаю учителем уже тридцать лет.
Он решил, что она по натуре довольно словоохотлива, и подумал, что этим можно воспользоваться, чтобы успокоить ее. Он перевел взор на мужчину. Тот сказал:
— Мигель Родэ.
Он представлял собой этническую аномалию — испано-немецкое имя, испано-немецкий облик: соломенные волосы и бусины черных глаз. Результат многолетней давности немецкой эмиграции в Южную Америку.
— Вы знаете Анды, сеньор Родэ? — спросил О'Хара.
— Очень хорошо, — ответил тот скрипучим голосом. — Я жил в этом районе много лет. Теперь возвращаюсь назад.
О'Хара вновь обратился к мисс Понски:
— Вы преподаете географию, мисс Понски?
— Да. Это одна из причин того, что я приехала в отпуск в Южную Америку. Лучше рассказывать о вещах, которые видела своими глазами.
— Тогда вы имеете прекрасную возможность, — сказал О'Хара с воодушевлением. — Вы увидите Анды так, как никогда бы не увидели их с самолета ЮЖАМА. Сеньор Родэ, без сомнения, покажет вам наиболее интересные места.
Родэ понимающе согласился.
— Да, это очень интересно. Я хорошо знаю горы.
О'Хара ободряюще улыбнулся мисс Понски, которая ответила слабой, дрожащей улыбкой. Он обратил внимание на то, что в черных глазах Родэ появился блеск, и обратился опять к левому ряду.
Человек, сидевший рядом с Пибоди, несомненно, был англичанином, и О'Хара сказал:
— Рад вас приветствовать, доктор Армстронг. Извините, мистер Пибоди.
Армстронг дружелюбно произнес:
— Приятно слышать английскую речь, капитан, в конце концов, этот испа…
