Николай Автократов
Тайна профессора Макшеева
Скорый поезд приближался к станции. За окнами мерно покачивающегося вагона чернела ночь, и мимо проплывали неясные очертания каких‑то предметов.
Несмотря на позднее время, в одном из купе жесткого вагона бодрствовало трое человек.
На столике стоял чайник, банка консервов, булка и другие остатки неприхотливого ужина.
Невысокий коренастый человек лет сорока, с серьезным и спокойным лицом, курил трубку и, просматривая какой‑то толстый журнал, делал в нем отметки красным карандашом. Отложив работу в сторону, он поглядел на часы.
— Скоро приедем, — оказал он. — Пора собираться.
Сборы были недолгими: человек, куривший трубку, сунул журнал в чемодан, добрую половину которого занимали табак и книги, надел брезентовое пальто, подпоясался кожаным поясом и нахлобучил на голову потертую кожаную фуражку с темными автомобильными очками над козырьком.
Другой спутник, уже пожилой, в очках, с седыми волосами и небольшой белой бородой, тщательно уложил свой рюкзак, в котором также было много всяких книг и тетрадей. Третий, на вид почти юноша, уложил остатки провизии в вещевой мешок и сверху прицепил к нему чайник.
Одевшись, все трое направились к выходу. Поезд, замедляя свой ход, остановился, и через минуту пассажиры сошли на платформу небольшой станции Эльхотово Орджоникидзовской железной дороги.
Начинало рассветать. Найдя ожидавшего их возчика, спутники забрались на повозку, разлеглись на соломе и в предрассветном тумане тронулись в путь.
Все лето в горах Северного Кавказа работала геологическая экспедиция из центра.
Целью ее было изучить открытые недавно месторождения редких металлов — молибдена и вольфрама. Надо было сделать тщательную геологическую съемку участка, наладить буровые работы, собрать образцы горных пород, сделать ряд измерений рудных тел, для того чтобы можно было бы, уже после возвращения в Москву, на основе этих материалов дать полное описание и оценку месторождения.
Начальник партии, профессор геологии Андрей Васильевич Другов, его помощник, инженер–геолог Сергей Ильич Званцев, и студент второго курса Геологического института комсомолец Ваня Чуваев, участвующий в экспедиции в качестве коллектора, только что вернулись из кратковременной поездки в Москву. Дни, проведенные в поезде, явились для них отдыхом. Здесь, в горах, снова наступили горячие трудовые будни.
В Москве предложили форсировать все работы и поскорее представить полные данные о месторождении.
Уже было пробито несколько колодцев, так называемых шурфов, чтобы на небольшой глубине исследовать недра. Профессор с ловкостью юноши спускался в шурфы, поднимался по склонам гор, делал измерения и зарисовки, откалывал молотком куски камня. Званцев проверял топографические съемки и вычислял, где лучше всего поставить буровой станок.
На станке в буровой бригаде работал молодой грузин, по фамилии Ткешелашвили, но все его звали просто «Ткеша». Веселый и простой, он был общим любимцем.
Ваня особенно близко сошелся с Ткешей. Этот умный, живой и любознательный юноша ему очень нравился. Днем они встречались редко, но по вечерам, лежа возле палаток, долго беседовали на разные темы.
Ткеша окончил семилетку в Нальчике и года три работал при геологоразведочных партиях. Мечтой его было учиться на инженера, и Ваня горячо поддерживал его рвение.
Решено было, что Ткеша поедет в Москву и поступит на рабфак того института, где учился Ваня. Никто не сомневался, что он выдержит экзамены.
В работе незаметно промелькнул месяц. Приближался сентябрь, а с ним и возвращение в Москву. За несколько дней до отъезда Званцев и Ваня отправились осматривать новое жильное месторождение. Идти надо было километров пятнадцать в один конец.
Вначале шли по знакомым местам, среди веселой зелени, но, по мере того, как поднимались в горы, кругом, становилось все угрюмее и безжизненнее. Цветы и пахучие травы сменились колючими растениями, веселые птицы и бабочки исчезли.
Было тихо.
Оба путника молчали. Званцев не выпускал изо рта трубки. К полудню они достигли обрывистого склона, на темном фоне которого были видны беловатые наклонные полосы.
— Отдохнем и за дело, — сказал инженер. — Вы, Ваня, обследуете эти ближайшие жилы, а я займусь теми, что повыше.
Ваня не без труда поднялся по склону и приступил к обследованию. Он измерил рулеткой толщину жилы, определил с помощью горного компаса угол, под которым она падает к горизонту, и ориентировал ее по отношению к сторонам света. Он отбивал молотком образцы жилы в разных местах и делал зарисовки в свою тетрадь.
Провозившись несколько часов, оба геолога сошлись возле небольшого углубления и сели отдохнуть.
Званцев привычным взглядом окинул стены пещерки и неожиданно встал. В углу пещеры он поднял небольшой плоский предмет.
— Вот и находка, да к тому же и совсем не обычная для этих мест.
В руках Званцева оказалась маленькая, покрытая толстым слоем пыли записная книжка.
— Да это, наверное, какой‑нибудь турист потерял! — воскликнул Ваня.
— А мы посмотрим, что он там записывал.
И оба внимательно стали рассматривать находку.
Но, увы, странички книжки оказались чистыми. Человек, потерявший книжечку, по–видимому, не успел еще ею воспользоваться. Не было указано даже имя владельца. Единственно, что привлекло внимание Званцева и Вани, это лежавший в книжечке небольшой листок плотной бумаги, сложенный вчетверо. Он весь был покрыт цифрами.
Цифры располагались группами, с промежутками между ними. Внутри каждая группа разбивалась запятыми на три части. Внизу, вместо подписи, стояло:
«И. №267 (5198)».
— Занятно, очень занятно, — медленно произнес Званцев, рассматривая бумажку.
— Вернее всего, Сергей Ильич, это какая‑нибудь чепуха, которую написали ребята. Мы в детстве постоянно выдумывали подобные тайные азбуки.
— Едва ли. Какие ребята могут попасть сюда? Здесь бывают только местные пастухи. А кроме того, записка написана взрослым, и притом вполне грамотным человеком. Не думаю, чтобы это была мистификация. Впрочем, здесь мы ничего не разгадаем. Пора домой.
Он тщательно сложил записку и спрятал ее в карман рубашки.
Первыми, кого они увидели, приближаясь к лагерю, был научный сотрудник экспедиции Пашкевич и лаборантка Оля. Все знали, что этот красивый, стройный мужчина, всегда такой корректный и вежливый, ухаживал за Олей — синеглазой блондинкой. Оля была страстной спортсменкой. Она увлекалась теннисом, лыжами и даже прыгала с парашютом.
