жирную кость, — усмехнулся Король, по чьей просьбе в свое время пришлось зачищать клановую верхушку, когда он взошел на трон в совсем юном возрасте и почти не имел влияния среди озабоченной только своим положением и жаждой власти знати.
— Жаль, что с поголовьем оленей так и не удалось разобраться. Там один другого гаже.
— Стерх, не трогай Ховера, хотя бы пока у него не появится прямой наследник. Это мой приказ. Мне не нужно новых внутриклановых расколов.
— Понял, Ваше Величество. Пока не появится наследник. Принципиально, чтобы он был от него? — елейным тоном поинтересовался Зандр, вызвав новый приступ хохота у присутствующих.
— Да хоть от Людоеда. Хотя нет. От кого угодно, но не от него, пожалуй, — отсмеявшись ответил Король. — Шатун, ты ведь знаком с нашим послом в Сентории?
— Нет, не имел чести.
— Презанятный старик. Очень красиво пишет, поэтому люблю перед сном читать его донесения, — хохотнул Зандр, потягиваясь.
— Вот и познакомитесь. Роберт Стригидай давно в Империи и осведомлён о местных нравах, поэтому прислушивайся к нему. Все же южане очень сильно отличаются от нас. Завтра я пошлю к нему гонца с инструкциями. И нужно составить ответ Людоеду о том, что принцесса прибудет к нему осенью.
Как только объявили о том, что Король принял предложение Императора, довольные сенторийцы уехали с этой новостью к границе, а вертийцы нанесли на лоб траурные кресты, что невероятно возмутило Киру. Ведь она была жива и здорова, а ее уже оплакивали как во дворце, так и за его пределами. Такое повышенное внимание и грустные взгляды в ее сторону, перешёптывания и всхлипы раздражали, отвлекая от действительно важных дел. Теперь никак не удавалось сбежать в порт или лес, а также пробраться в Тронный Зал или Бобровый, чтобы разузнать, что планируют взрослые. Отец был постоянно занят и больше не брал ее на ежедневную конную прогулку. Зато занятия по этикету и вышиванию, которые она терпеть не могла, были отложены на неопределенное время.
Кира была чутким ребенком, поэтому общее настроение вскоре передалось ей. И при попытке заговорить про Империю и про требования Людоеда, ее либо перебивали мужчины, стараясь побыстрей сменить тему, либо начинали рыдать женщины, поэтому продолжать было бессмысленно.
К восторгу принцессы ее внезапно начали учить совершенно потрясающим, невероятным и интересным вещам. Тем, что были ранее под строжайшим запретом. Например, взламывать охранные темпорали, бесшумно двигаться и драться. Верховный Маг придумывал для каждого занятия что-то новое и увлекательное. Времени было очень мало, но Кира была очень способной ученицей. И заинтересованной.
Все внимание взрослых теперь принадлежит ей. Хотя нельзя сказать, что раньше принцессе его не хватало. Просто чувствовать себя значимой среди взрослых было просто упоительно. Особенно, когда мама и фрейлины перестали плакать.
Единственное, что Кире не очень нравилось, это учить Сенто. Она владела им плохо, раньше часто сбегала с уроков, а теперь к ужасу принцессы с ней стали общаться только на имперском, чтобы было легче адаптироваться. Ее раздражало странное произношение с множеством гласных в нос и проглатыванием окончаний, как будто захлебываешься. Получается не разговор, а шутовские кривляния.
Сначала получалось не очень, но в какой-то момент Кира почувствовала, что уже не испытывает трудностей в подборе слов и выражений. Речь принцессы в скором времени стала более плавной и уверенной, но придется потрудиться, чтобы овладеть им в достаточной мере.
Но более того, ее принялись знакомить с секретами эффективной лжи, искусству манипуляций и притворства. Такие бесчестные практики претили северянам по духу. Они воспитывались приверженцами строгих моральных устоев и с малолетства должны быть порядочными и благородными. Искренность и честь превозносились и ценились, а лицемерие, фальшь и коварство порицались.
В Сентории все было с точностью наоборот. Как объяснял Зандр, южане ненадежны и лживы, поэтому в их вероломном обществе выживали только лукавые и двуличные. Откровенно лгать было тошно. Получалось у Киры скверно, поэтому на занятиях они сосредоточились на том, чтобы сбивать разговор в сторону, утаивать часть информации и использовать двусмысленные формулировки в ответах, чтобы было нелегко уличить ее в обмане. Также Верховный Магистр посоветовал не признаваться в том, насколько хорошо Кира владеет имперским. Это позволит ей иметь некоторое преимущество перед собеседником.
Но не все были довольны тем, как идет подготовка к путешествию. Королева долгое время вообще отказывалась отпускать принцессу к имперцам даже на время. Она была не согласна с тем, чему учат ее единственное драгоценное чадо, и никак не могла сдержать слез при виде дочери. Чтобы вырваться из крепких материнских объятий, Кире приходилось молить о пощаде.
— Мне не страшно, мама. Со мной будет дядя Артур. Он никогда не позволит меня обидеть, — в который раз принцесса успокаивала мать. — Тем более, папа даст ему с собой Клеймор. С ним дядя Артур будет непобедим.
Королева думала только о том, что не сталь делает кого-то непобедимым, а Кира о том, как не выдать себя — ведь ей не терпелось отправиться в Сенторию и увидеть чужую землю собственными глазами. Там ее ждет грандиозное приключение!
— Мама, пожалуйста, скажи что-нибудь? — прошептала принцесса неуверенно. — Я же все чувствую…
— Извини, солнышко. Зандр говорил, что твои способности к Гипнозу растут, — вымученно улыбнулась мать.— Знаю, какой это может приносить дискомфорт, когда еще не в полной мере можешь отгородиться от чужих переживаний.
Королева встала, присела на диванчик рядом с дочерью и крепко обняла ее.
— Мам. Ну, сколько можно?!
— Ничего не могу с собой поделать, солнышко. Я смотрю на тебя. Такую смелую и сильную. И скоро ты уедешь, неизвестно на сколько. Никто даже среди друзей тебя не сможет утешить на чужбине так, как это сделала бы мать. Я хочу чтобы ты помнила мою ласку, когда окажешься в Сентории.
— Мамочка! — принцесса крепко обняла ее в ответ.
Они долго сидели в объятиях друг друга, обсуждая все и ничего, просто наслаждаясь моментом и смеясь над забавными историями. В этот момент ничего не существовало вокруг, кроме них.
На очень высоком потолке была изображена фреска с затянутым пушистыми облаками пронзительно голубым небом. Солнечный свет падал из огромного окна и создавал иллюзию настоящего небосвода, окрашивая его на закате в оранжевый и розовый. Кира умиротворенно улыбалась и рассказывала о том, что раньше она думала, что небо синее потому, что оно сделано из хрусталя и
