— Смотрите, они что-то нашли, — сказал Волошин.
— Эй, на борту! Спускайте люльку! — крикнул рулевой.
С борта спустили «люльку» — нечто вроде корзины, сплетенной из канатов. Матросы помогли забраться в нее Елене Павловне, не выпускавшей из рук таинственного свертка.
Что в нем могло быть? Неужели наткнулись на клад?
Возле трапа собралась уже большая толпа.
Стрела плавно перенесла «люльку» с Еленой Павловной и опустила на палубу. Мы обступили ее.
— Осторожнее! — вскрикнула Елена Павловна, поднимая сверток над головой.
Подоспевший Макаров всех растолкал, подхватил жену огромными ручищами и, как ребенка, вынул из «люльки».
— Клад нашли, Елена Павловна? — спросил я.
— Что? — не поняла она. — При чем тут клад?
— А что же вы нашли?
Она начала осторожно развязывать сверток, с которого все не сводили глаз... В нем оказалась стеклянная банка, тщательно завернутая в несколько тряпок и брезентовую куртку. Горловина ее была завязана марлей, а в банке сидела какая-то маленькая зеленоватая птичка и, нахохлившись, склонив голову набок, сердито посматривала на нас.
— Кто это? — растерянно спросил я.
Что-то было не так в этой странной птичке, только я сразу не мог уловить, что же именно. Хохолок на голове, крепкий, характерно изогнутый клюв...
— Это попугай? — спросил кто-то.
И тут Макаров растерянно пробасил:
— Слушай, а где же у него крылья?
В самом деле, теперь я понял, чего не хватало необычной птичке: у нее не было крыльев! Вместо них торчали только два куцых пера, придававших попугаю и забавный и жалкий вид.
— Живой! — обрадовалась просиявшая Елена Павловна. — Боже, я так боялась, как бы не разбить. Это же уникальный вид!
— Где вы его нашли?
— Возле самого берега. Они там, видно, гнездятся в скалах. Надо его скорее устроить...
И, прикрыв опять тряпкой банку с бескрылым попугаем, торжественно держа ее перед собой обеими руками, Елена Павловна в окружении ученых поспешила в лабораторию.
Мы переглянулись.
— Вот вам и клад, — сказал Волошин и засмеялся. — Что вы так ошеломленно на меня смотрите, Николаевич? Это нашему гостю такое в новинку, а вам бы уже пора привыкнуть, что наш брат ученый порой делает весьма странные открытия. Ну что же, пошли и мы?
— Что вы, Сергей Сергеевич! — возмутился я. — Вы же остановились на самом драматическом месте.
— Ладно, пошли в салон, доскажу эту романтическую историю.
Мы вернулись в салон, закурили, и Волошин продолжал рассказ о пиратской семейке:
— Овдовевшая Мэри Бластер воздвигла, по преданию, на помин души своего мужа и всех товарищей-пиратов, нашедших себе могилу в волнах, этот громадный крест, что так назойливо торчит перед нами, наводя на грустные мысли, и поклялась перед ним на коленях жестоко мстить. Она грабила, не разбирая, всех подряд: испанцев, англичан, французов. Но тут уж и все ополчились против нее, и в 1779 году Мэри Бластер поймали соотечественники-англичане. От смертной казни ее спасло лишь то, что с ней была девятилетняя дочка Анни. Ее вместе с дочкой сослали до конца жизни на каторгу, на остров Тасманию, где она и умерла нераскаянной. А пиратская дочка вышла там замуж за сержанта из охраны, некоего Арчибальда Кента, дождалась, когда он вышел в отставку в 1795 году, и попыталась отыскать «фамильные» сокровища. Она отправилась в Штаты и сколотила нечто вроде акционерной компании кладоискателей. Ей дали денег, помогли снарядить судно, и супруги Кент отправились на нем на остров Абсит. Однако клад они не нашли. Никакой карты у них не было, на каторге Мэри Бластер, конечно, могла лишь на словах, весьма туманно и приблизительно, описать дочери, где находятся тайники. Но прошло слишком много лет, Анни уже не узнавала места, где бегала маленькой девочкой. Пришлось после тщетных поисков вернуться ни с чем. Через несколько лет пиратская дочка затеяла еще одну экспедицию, но так до острова и не доплыла: ее маленькая шхуна пропала без вести в океане.
Француз, внимательно слушавший перевод и время от времени одобрительно кивавший, словно подтверждая рассказ Волошина, что-то громко произнес, театральным жестом прижав обе руки к сердцу.
— Он говорит, бедная Анни предчувствовала свою гибель, — перевел штурман. — Перед отплытием на остров она якобы сказала друзьям: «Осквернить святой крест!.. Небеса не простят такого богохульства...» Мистика, — добавил Володя уже явно от себя.
Волошин засмеялся:
— Сокровища пиратской четы наверняка до сих пор покоятся где-то в укромных тайниках острова.
Тут неожиданно Леон Барсак начал громко смеяться, покачивая головой и хитро поглядывая на Волошина, словно задумал хорошую шутку. Мы, недоумевая, смотрели на него и сами невольно начали улыбаться.
— В чем дело? — спросил Сергей Сергеевич.
— Он говорит, что ему доставляет большое удовольствие, в свою очередь, охладить энтузиазм мосье Волошина ушатом холодной воды, — перевел штурман. — Дело в том, что никаких сокровищ, якобы припрятанных на острове Бичом Божьим и его достойной супругой, тоже вовсе никогда не, существовало!
Хорошо, что Казимир Павлович ушел. Представляю, как бы он вознегодовал, услышав это!
— Я ценю остроумие мосье Барсака, но мне хотелось бы, в свою очередь, услышать достаточно убедительные подтверждения его точки зрения, — сказал штурману Волошин.
— Он говорит, что дочка явно ничего не знала о кладах, якобы припрятанных преступными родителями, иначе нашла бы их наверняка. Судя по ее поведению, это была просто ловкая авантюристка.
Тут Барсак снова вдруг, вроде бы совсем не к месту, коротко хохотнул, и мы сразу поняли почему, как только Володя перевел его слова:
— Впрочем, вполне возможно, Бич Божий вовсе и не был ее отцом. Анни его, вероятно, тоже себе просто присвоила. Да и вовсе не исключено, что всю биографию своей мамаши-каторжанки она тоже сама сочинила покрасочнее. Во всяком случае, английские историки до сих пор не могут найти в архивах никаких документов о судебном процессе над пираткой Мэри Бластер. Вполне возможно, ее сослали на каторгу за какую-нибудь вульгарную уголовщину, а вовсе не за пиратские похождения. Может, она просто отравила пьяницу-муженька за то, что слишком часто ее поколачивал...
Волошин, усмехнувшись, покачал головой. Француз, словно опасаясь, чтобы его не перебили, продолжал еще быстрее:
— Конечно, какие-то, пусть даже не столь богатые, как уверяет молва, пиратские клады на острове были припрятаны. Десятки тысяч уединенных островков затеряны в океане, но ведь почему-то именно с этим молва так упорно связывает истории о припрятанных сокровищах...
