в чистом виде, а не в смешанном или различном переходном. Раньше он редко смотрел в небо, чтобы хорошо разобраться в этих небесных созданиях. Теперь решил расширять свои познания о главных делателях погоды. Постепенно Никита разглядел, что кучевые облака могут быть 2-х видов – огромные, высотой около 9 километров, так как ему не раз доводилось видеть их под собой, когда пролетал на самолете на высоте 10 километров. И небольшие, очевидно, еще не доросшие до своего любимого размера.
Слоистые облака тоже бывают двух видов: низкие, нахмуренные очень темные, из которых часто идет дождь, и безобидные, тоже серые, тонковатые, иногда какие-то разорванные, расположенные под кучевыми облаками, но гораздо выше первых слоистых. При этих облаках дождь бывает реже и не такой сильный. Еще он замечал, что небо может покрываться белыми объёмными барашками небольшого размера, а иногда и очень маленькими, гуртующимся в какой-нибудь части неба и быстро исчезающими.
Раньше он свои наблюдения над небом не записывал – в походе не было бумаги да и времени тоже, а дома не хотел черкать обрывки наблюдений в ценную бумагу. Все откладывалось в голове, комплектовалось, постепенно оформляясь в систему. И вот теперь Никита решил результаты наблюдений за длительное время зафиксировать на бумаге – может быть, когда и пригодится. Хотелось бы еще составить признаки погоды, увязанные с поведением птиц, животных, насекомых, с ветром, характером движения и формой облаков. Но это уже вопрос сложный. Он требует систематических наблюдений. Если поиски людей не увенчаются успехом, придётся заняться и этим.
– Старые признаки, которые помнятся с глубокого детства – воробьи купаются в песке, ласточки, гоняясь за мошками, высоко летают, уже годятся мало – они создавались в условиях стабильных природных явлений, которые сейчас нарушаются беспрерывными полетами в космос с многочисленных космодромов, не увязывающих, очевидно, друг с другом время и место запусков, – думал Никита. – но признаки погоды это большая работа. Ею надо будет заняться этой зимой и на следующее лето, если не удастся вырваться на свободу. – А пока надо что-то сделать для лучшего наблюдения погоды. Пожалуй, прежде всего, переделать флюгер. Оказывается – это очень нужная вещь. Знать в любой момент направление ветра и его силу очень важно. Потом их систематизировать, выявить какую-то закономерность, постоянно совершенствовать и детализировать ее, приближать к истине и, наконец, составить для себя таблицу признаков погоды. Предсказание погоды в моих условиях задача хоть и не первостепенной важности, но далеко не лишняя. Надо становиться самому еще и гидрометеобюро.
– Итак, флюгер. Пропеллер это хорошо. Этот прибор неплохо послужил, но он часто заклинивает, особенно зимой, и примерзает к оси. Трещотка работает только в хорошую погоду, когда ее очистишь от снега. Лучше сделать из материи трубу – как на аэродромах, или хотя бы привязать тряпочную ленту. Я бы это давно сделал, но с материей напряжонка. – Не рвать же простыню. Она у меня одна и на нее большие виды со всех сторон. Можно бы оторвать кусок, но на солнце, на ветру, под дождем, при морозе он быстро истреплется. Сплести полосу из чего-нибудь легкого, но крепкого и долговечного? Из чего? Хорошо бы из паутины, ее здесь много и она очень легкая и достаточно крепкая. Но это шутка, успокоил он двойника, который уже пытался что-то возразить. Однако метеонаблюдения надо расширять.
– Пора начинать замерять и силу ветра. Надо подвесить на вертикальную планку с рисками очень тонкую пластинку и фиксировать ее положение в зависимости от силы ветра – штиль, очень слабый, слабый, нормальный, сильный, очень сильный и ураган, когда всю метеорологическую систему и все, что можно надо прятать заблаговременно.
Летом Никита надеялся или предполагал, что с осени ничего уже планировать не потребуется, так как время девать будет некуда. Но уже в конце лета, когда из-за недостатка времени начал откладывать важные задумки, засомневался. А в середине октября вообще убедился, что все оказывается сложнее. И виной был невыполненный план по заготовке дров. Именно это вынуждало забывать об избытке свободного времени, и идти погашать старый долг.
Пока в тайгу Никита выходил нечасто и недалеко. Несколько раз рубил на дрова засыхающие, хилые, корявые деревья или выбирал группы по нескольку штук, разряжая их. Возить вначале пытался на двух санях – цугом. Вторые сани быстро соорудил из лыж снегохода. По ровному месту вниз этот поезд еще катился, когда Никита тянул его с большим напряжением, а вот если попадал на подъём, дело сильно осложнялось. После доставки первого бревна таким «прогрессивным» способом, двойник подсказал, а Никита сразу согласился, что лучше рубить дерево на месте на 2-х метровые отрезки, если оно годится только на дрова – все равно это когда то придется делать – и возить на одних санях, подталкивая иногда их сзади.
Ходил на охоту с пикой и рогаткой, иногда с арбалетом – в сапогах или валенках, в зависимости от температуры, но всегда на лыжах – вдруг глухарь встретится. Тогда лыжи можно снять и подкрадываться без них. Для зайца и оленя пика не подойдет, а вот арбалет иногда срабатывал. Ружье всегда было наготове, но это «табу» – запрет – вдруг нападет рысь, волки или медведь, который еще не улегся, а значит очень злой. Да мало ли кто еще может попасться – полосатый, коричневый, белый, черный, в крапинку или неизвестно какой еще. Правда медвежья шкура в хозяйстве не помешала бы, но не убивать же зверя только из-за шкуры.
Поскольку напряженно работать уже не требовалось – продукты были запасены в достаточном количестве, основной элемент после них – дрова пока имелись – надо было походить вокруг, ознакомиться с окрестностями в зимнем варианте. Во время походов (прогулок) он с удовольствием осматривал тайгу начала зимы, которую не видел в прошлом году. Тогда было не до осмотров. Тогда он вообще ничего не замечал – надо было как можно скорее убежать от места катастрофы, а потом быстрее построить себе хоть какую-нибудь нору. Сейчас время было. Но просто осматривать без всякой дополнительной цели как-то не получалось. Что смотреть? Сесть осматриваться? Но долго сидеть холодно. Все равно присел на бревнышко, смахнув снег. Осмотрелся, задумался и сразу нахлынули воспоминания.
Зимой отец перевез в квартиру деда и бабушку. В трех комнатах жить стало немного тесновато, но терпимо – Никита жил уже далеко, практически из гнезда выпорхнул. Дед в далеком детстве много работал в сельском хозяйстве, когда жил со своим отцом на границе с Беларусью и потомственный крестьянин в общем большом хозяйстве совсем не мешал. Кроме того, деду приходилось видеть, как там в
