и славословил его именно так, как я это описываю. Реальный Владимир также абсолютно серьезно пытался стать мэром крупного города и даже выставил свою кандидатуру на выборы, но не сумел собрать необходимую квоту подписей и до выборов допущен не был. Все, что произошло с Владимиром и Валентиной до конца две тысячи восемнадцатого года, то есть вплоть до потери здания, ресторана «Комо» и до банкротства включительно, я знаю абсолютно точно, так как я несколько лет был постоянным клиентом ресторана «Комо» и у меня были очень хорошие отношения с барменом, барменшей, старшим суши-поваром и несколькими официантами. Хотя все они и сочувствовали Валентине, но нескончаемые причуды и дикие выходки Владимира служили им неисчерпаемой темой для разговоров. И кто их за это осудит? Все это, весь этот период жизни Нусичей, я очень подробно описал в своей повести «Ресторан мистера Нусича», в которой почти все персонажи имеют реальных прототипов, а абсолютно все описанные в повести события произошли в реальной жизни. Когда я последний раз видел Владимира, он весил триста семьдесят фунтов и продолжал прибавлять в весе. Так что, когда я пишу о четырехстах фунтах (то есть о ста восьмидесяти килограммах), это не преувеличение и не фигура речи.
О жизни Владимира и Валентины после банкротства я знаю намного меньше. От двоих наших с Нусичами общих знакомых я абсолютно точно знаю только следующее: во-первых, после банкротства Валентина некоторое время работала официанткой, потеряв эту работу из-за пандемии, работала уборщицей, а потом по предложению хорошего знакомого арендовала кафе-мороженое, и теперь ее заведение процветает. Во-вторых, Валентина развелась с Владимиром. У каждого человека есть предел терпения, и ее терпение лопнуло через два года после банкротства (все это время Владимир палец о палец не ударил, а только сидел на шее у жены). И хотя я почти ничего не знаю о жизни реальных Владимира и Валентины после две тысячи восемнадцатого года, но приписанные им мною в этой книге поступки полностью соответствуют их характерам: дебильному и авантюрному характеру Владимира и вдумчивому и трудолюбивому характеру Валентины.
Вместо того чтобы обсуждать, возможны ли были события, происшедшие в Парме, мог ли человек, объявивший себя Мессией и Вестником Новой Религии, подмять под себя город с населением двадцать пять тысяч человек, полностью подчинить себе мэра города, членов горсовета, судью и начальника полиции, втянуть в свою секту около восьми с половиной тысяч человек и получить от них в виде «пожертвований» больше двух с половиной миллионов долларов, закрыть четыре городские церкви и даже создать свои собственные штурмовые отряды, я просто приведу выдержку из Википедии:
«Джонстаун — идейная община религиозной организации „Храм народов“, существовавшая на северо-западе Гайаны в 1974–1978 годах. Названа в честь своего главы и основателя, Джима Джонса. Поселок получил всемирную известность из-за того, что 18 ноября 1978 года здесь погибло 913 человек, среди которых был и американский конгрессмен Лео Райан. Подавляющее число погибших, 909 сектантов, среди которых было более 200 детей, совершили так называемое „революционное самоубийство“. Массовое отравление цианидом было произведено после того, как по приказу Джима Джонса было расстреляно пять человек в городке Порт Кайтума. Двое сектантов покончили жизнь самоубийством, находясь в столице Гайаны — Джорджтауне, предварительно застрелив двух своих детей. После трагедии поселок Джонстаун превратился в город-призрак и в середине 1980-х годов был практически полностью уничтожен пожаром.».
К вышесказанному могу только добавить, что я давно видел, но до сих пор в деталях помню прекрасную документальную передачу, в которой рассказывалось, как в таком же тихом провинциальном американском городке, как моя Парма, один священник попытался нанять киллера, чтобы убить другого священника, своего конкурента. Причем речь шла не о религиозной розни — оба они принадлежали к одной и той же конфессии.
Естественно, в этой книге для меня очень важно было показать самые разнообразные персонажи, одни из которых отражают целые социальные группы, а другие — целые психотипы. Да, многие детали непривычны для русскоязычного читателя, но люди везде одинаковые. И Старина Гаррисон, например, живи он не в США, а в Западной Европе или в России, был бы и там точно таким же патологическим скрягой. И лейтенант (впоследствии капитан) Миллер, служи он в немецкой, английской или российской полиции, вел бы себя точно так же. И Джуди Флинт точно так же стала бы ведущим корреспондентом марсельского, харьковского или нижегородского телевидения. И старая миссис Болтон, живи она в Вене, Кишиневе или Одессе, точно так же всегда все обо всех знала бы в масштабах своего квартала.
Книга «Волки и лохи» — продолжение романа «Капканы и силки». Но я сделал все от меня зависящее, чтобы «Волки и лохи» можно было читать и отдельно, независимо. И я думаю, что мне это удалось.
Характеры главных героев, перешедших сюда из «Капканов и силков», Сваакера и Алекса, получили в «Волках и лохах» дополнительное развитие. Но в этой книге к ним присоединился еще один главный герой — Микки Харпер. Дополнительное развитие получили в «Волках и лохах» и такие важные персонажи, как Нил Мерфи, лейтенант (впоследствии капитан) Миллер, Фил Бейкер, дон Альфредо, сержант Сэм. Появились новые важные персонажи: Хендрикс, лысоватый Джонни, Кабатчик Финли, Дуглас, Старина Гаррисон, доктор Фельдман, Брюс Вагнер, Стив Вагнер, Джонни Мюррей.
В книге «Волки и лохи» я постарался уделить женским персонажам намного больше внимания, чем в моих предыдущих книгах. Характеры Валентины, Нэнси, Лиззи, Келли, Дженни Бейкер, Мамаши Лауден и Лоры получили гораздо большее развитие, чем в книге «Капканы и силки». Появились такие новые важные персонажи, как Джуди Флинт, Мишель, миссис Болтон, старшая медсестра, Патриция Берд, Конни Лотман.
Теперь об иллюстрациях. При иллюстрировании «Волков и лохов» моей едва ли не главной задачей было не допустить, чтобы книга превратилась в комикс. Именно поэтому я не стал делать портреты некоторых довольно важных персонажей. Нужно было соблюсти правильную пропорцию между объемом текста и количеством иллюстраций. И только по одному герою, Микки Харперу, я не стал делать портрет по совершенно другой причине — он постоянно гримируется под выбранные им характеры, в его настоящем виде почти все персонажи книги вообще никогда его не видели. Микки Харпер — как чистый лист бумаги, на котором он может нарисовать кого угодно. Именно поэтому я и не стал создавать его портрет. А для наиболее требовательных читателей напоминаю то, что о нем сказано в тексте: высокий широкоплечий брюнет в расцвете сил с приятным баритоном.
Теперь о критике.
«Критикам», страдающим излишней толерантностью и политкорректностью,
