— Я не вижу ни воды, ни пищи. Что они едят и пьют?
— Мы не знаем. Проблема серьезная. Мы наполнили им оцинкованную емкость чистой водой, а они даже не притронулись. Видите вон те биотуалеты для рабочих? Несколько хейдлов в первый день туда вломились и стали пить нечистоты и химикаты. Прошло несколько часов, прежде чем они перестали дергаться и визжать.
— То есть они погибли?
— Им придется либо привыкнуть, либо умереть, — сказал Сэндвелл. — Мы называем это выдерживанием.
— А что за трупы вон там, вдоль края?
— Все, что осталось от пытавшихся бежать.
С высоты гости видели нижние ряды трибун, заполненные солдатами и уставленные нацеленными на поле мини-пушками. Солдаты были в объемистых комбинезонах с капюшонами и кислородными баллонами.
На огромном экране хейдл бросил еще один взгляд в ночное небо и быстро уткнулся лицом в землю. Он хватался за траву, точно висел на отвесной стене и боялся упасть.
— После нашей беседы я хочу подойти поближе, — сказал де л'Орме. — Хочу его послушать. Понюхать.
— Исключено, — ответил Сэндвелл. — Это вопрос безопасности. Туда никого не пускают. Нельзя допустить, чтобы они начали заражаться человеческими болезнями.
Хейдл переполз с сороковой линии на тридцать пятую. Пирамиды труб стояли возле десятой. Он продвигался среди скелетов и гниющих трупов.
— А почему трупы лежат вот так, на открытом воздухе? — спросил Томас — Думаю, они представляют угрозу для здоровья живых.
— Вы хотите, чтобы их хоронили? Здесь не кладбище для домашних животных, отец.
Вера повернула голову, услышав, каким он заговорил тоном. Сэндвелл явно сменил курс. Теперь генерал принадлежит «Гелиосу».
— Но и не зоопарк. Для чего было доставлять их сюда, если вы просто смотрите, как они голодают и умирают?
— Я вам уже говорил — научные исследования. Строим, так сказать, детектор лжи. Будем разбираться, как у них колесики вертятся.
— А какова ваша роль? — спросил Томас — Для чего вы здесь, с ними? Я имею в виду «Гелиос».
Генерал напыжился.
— Отвечаю за организацию, — отрезал он.
— А! — сказала Дженьюэри, словно что-то поняла.
— Да, я ушел из армии. Но все еще держу оборону. По-прежнему сражаюсь с врагом. Только теперь за мной стоит реальная сила.
— Вы про деньги? — спросила Дженьюэри. — Сокровища «Гелиоса»?
— Да что угодно — раз оно может остановить хейдлов. Столько лет мною управляли глобалисты и пламенные пацифисты. А теперь я имею дело с настоящими патриотами.
— Бросьте вы, генерал, — оборвала его Дженьюэри. — Вы обычный наемник. Помогаете «Гелиосу» заглотить подземье.
Сэндвелл покраснел:
— Опять всякая чушь про новое государство под Тихим океаном? Газетная утка!
— Когда Томас впервые об этом сказал, я решила, что у него паранойя, — продолжала Дженьюэри. — Я думала, что никто в здравом уме не додумается покромсать карту на клочки, а потом склеить их вместе и объявить новой страной. Но это происходит, и с вашей, генерал, помощью.
— Карту никто не кромсал, — раздался новый голос. Все обернулись. В дверях стоял К. К. Купер. — Мы только подняли ее и обнаружили под ней пустоту. И нарисовали новые земли там, где не было никаких земель. Мы делаем карту под картой. Карту земель, которые не видны. Можете продолжать заниматься своими делами — словно нас и нет. А мы будем заниматься своими. Мы просто сошли с вашей карусели.
Несколько лет назад журнал «Таймс» воспевал Купера как смышленое дитя рейганомики, как человека, самостоятельно нажившего состояние на торговле компьютерными микросхемами и патентами в области биотехнологии и телевизионного программирования. В статье разумно умалчивалось о его спекуляциях твердой валютой и драгоценными камнями разваливающегося Советского Союза, как и о проделке с гидроэлектрическими турбинами для проекта электростанции «Три ущелья» в Китае. Спонсорство, оказываемое им природоохранным и правозащитным организациям, постоянно преподносилось публике как доказательство того, что большие деньги не исключают большого сердца.
Во плоти он производил странное впечатление — челка и очки в проволочной оправе на человеке его возраста выглядят неестественно.
Бывшего сенатора отличала западная живость манер, которая могла бы пригодиться, стань он президентом. В такой ранний час она казалась чрезмерной.
Купер вошел в комнату, за ним — его сын. Сходство было сверхъестественным, разве что у сына волосы погуще и контактные линзы вместо очков. Шея как у спортсмена. И еще он не умел вести себя непринужденно среди врагов, как отец. Он готовился принять власть, но пока это, видимо, было ему не по силам. То, что Купера-младшего тоже пригласили на встречу — и что встреча назначена ночью, пока город спит, — говорило Вере и ее спутникам о многом. Купер считает их опасными и намерен учить сына, как управляться с противником, подальше от взоров публики.
Позади Куперов шла высокая приятная женщина лет под пятьдесят с коротко стриженными черными волосами. Она явно пришла по собственной инициативе.
— Ева Шоут, — представил ее Купер. — Моя жена. И мой сын, Хэмильтон Купер.
В отличие от Монтгомери, поняла Вера. В отличие от пасынка.
Купер провел свою свиту к столу и присоединился к Сэндвеллу и членам «Беовульфа». Имен он не спрашивал. За опоздание не извинился.
— Ваша развивающаяся страна — это правонарушение, — заявил Фоули. — Ни одна страна не может игнорировать международные институты.
— Кто сказал? — добродушно спросил Купер. — Прошу прощения за каламбур, но международные институты могут отправляться к дьяволу. А я отправлюсь в преисподнюю.
— Вы понимаете, какой начнется хаос? — спросила Дженьюэри. — Вы получите контроль над морскими и океанскими путями, получите возможность действовать без какого-либо надзора, нарушать международные правила. Проникать через государственные границы.
— Вы лучше представьте себе порядок, который я наведу, заняв субтерру. Одним броском я верну человечество в век невинности. Бездна у нас под ногами не будет больше пугать своей неизвестностью. В ней больше не будут господствовать вот такие существа. — Он указал на экран.
Хейдл поедал с травы собственную блевотину. Ева Шоут содрогнулась.
— Когда мы начнем проводить нашу колониальную стратегию, мы перестанем бояться монстров. Суевериям придет конец. Конец ночным страхам. Наши дети и внуки будут думать о подземье как о еще одной форме недвижимости. На каникулах они будут спускаться вниз, чтобы посмотреть на чудеса у нас под ногами. Будут есть какие-нибудь новые фрукты. Овладеют всей нетронутой энергией планеты. Они смогут построить утопию.
