— Выходит, нам ничего не остается, как поднять руки вверх? — с отчаянием в голосе спросил Беферн.
— Я этого не говорил — я сказал «перестроиться», — серьезным тоном произнес Барт. — Взять, например, обер–лейтенанта Обермайера. Его отец был офицером. Как и его дед. Прадед его служил гвардейцем у короля–солдата. А он? Бывалый фронтовик, прошедший все, что можно, Железный крест 1–й степени, Германский крест в золоте и так далее. Однажды его фамилия прозвучала даже в сводке ОКВ. И когда он прибыл сюда, не сомневался, что и здесь будет все, как и раньше. Прошла неделя, и он места себе не мог найти. Правда, теперь вроде бы отыскал.
— Как бы то ни было, я на первом же построении все равно врежу этому Шванеке так, что у него мозги из задницы полезут. Хотя бы устрашения ради.
— Вы изъясняетесь на удивление образно, — вежливо заметил Обермайер. — И где вы только этому учились? По–видимому, освоили учебник новейшего армейского жаргона под редакцией обер–фельдфебеля Крюля с пометкой «для унтер–офицеров». Верно?
Явно довольный Барт хохотнул.
Беферн гневно молчал. «Ну и банда! — мрачно подумал он. — Тюфяки! Расписаться в своей беспомощности перед этими подонками, которых только из милости не вздернули. Перестроиться! Смех, да и только!» Он посмотрел в окно. 2–я рота занималась строевой подготовкой. Призраки с дырами вместо глаз, с озлобленными харями и в стоящей колом от грязи форме.
Беферн тут же отвел взор. Ему было противно. Расстрелять всех, подумал он. Это было бы лучшим выходом.
Вечером, когда Обермайер отправился в город, в кино, когда Вернер сидел у своей приятельницы — владелицы имения — и размышлял, то ли ему поесть, то ли лечь спать, а гауптман Барт, сидя у радио, наслаждался Бетховеном, обер–лейтенант Беферн обходил бараки и таким образом представлялся батальону. Сначала ему повстречался обер–фельдфебель Крюль. Тот возвращался с очередной инспекции — повторно заставил Дойчмана отдраить сортир, поскольку отхожее место показалось Крюлю недостаточно чистым. Какое–то время он стоял, заложив руки за спину и наблюдая, как ученый возится с ведром и тряпкой, но в конце концов это ему опостылело, и он отчалил, заверив Дойчмана, что явится полчаса спустя.
— И если к тому времени туалет не будет выглядеть, как операционная, вам, главный чистильщик сортиров, придется вашим интеллектуальным язычком все здесь вылизывать, понятно?
И вот на пике эйфории Крюль попался Беферну.
— Ваша фамилия, обер–фельдфебель? — фамильярно поинтересовался обер–лейтенант.
— Обер–фельдфебель Крюль, герр обер–лейтенант!
— Ах, так это значит, вы и есть обер–фельдфебель Крюль, — удивленно ответил Беферн.
— Так точно, герр обер–лейтенант! — ответил явно польщенный Крюль.
Значит, его слава докатилась и до этого новенького! Но обер–фельдфебель был бы явно разочарован, знай он, что на уме у этого вновь прибывшего лейтенантика. А тот решил просто–напросто сорвать злость, охватившую его после разговора с Обермайером, и не на ком–нибудь, а на легендарном обер–фельдфебеле Крюле.
— Каков ваш вес? — осведомился Беферн.
Крюль насторожился. Уж не сбрендил ли часом этот обер–лейтенант, мелькнула у него мысль.
— Не могу сказать, герр обер–лейтенант!
— Зато я могу. Вы весите 190 фунтов[5], обер–фельдфебель.
— Мне кажется, все же меньше… — попытался возразить Крюль, но обер–лейтенант Беферн перебил его.
— Так вот, вы весите 190 фунтов, разве не так?
— Так точно, герр обер–лейтенант!
— То есть как минимум на 40 фунтов больше, чем следовало бы.
— Так точно, герр обер–лейтенант!
— Надо бы их сбросить, обер–фельдфебель.
— Так точно, герр обер–лейтенант!
Сбитый с толку Крюль был почти уверен, что на этом обер–лейтенант поставит точку. Но он заблуждался. Напротив, новичок и не собирался закрывать тему. Самое интересное было впереди. Строго говоря, Крюлю следовало бы знать, что его подход к подчиненным отнюдь не уникален.
— Вот сейчас мы этим и займемся, обер–фельдфебель, — сообщил Беферн. — Кругом! — металлическим голосом скомандовал он. — Вперед марш!
Крюль выполнил команду — он взад и вперед бегал по плацу. Разинув рот и с раскрасневшейся физиономией. Такое происходило впервые за пять лет. Нательная рубаха прилипла к телу. Он не мог взять в толк, что все это происходит с ним, причем наяву. Непостижимо: до сего момента Крюль не сомневался, что между ним и офицерским составом стоит знак равенства. А теперь эта лощеная макака доказала ему, что, дескать, нет, герр обер–фельдфебель Крюль, ошибаетесь — мы одно, а вы — другое. Крюль почувствовал, что задыхается. А пронзительный голос офицера командами ввинчивался в мозг:
— Быстрее, обер–фельдфебель, быстрее, не лентяйничать! Это весьма полезно для организма! И для бронхов! Кругом марш!
В конце концов, пытка все же завершилась — когда Крюлю милостиво позволили перейти на шаг, он уже думал, что вот–вот свалится.
Но для обер–лейтенанта Беферна это было всего лишь началом. Прикончу всех этих идиотов, разъяренно думал он, отпустив Крюля, сам толком не понимая, кого именно имеет в виду. Им всем крышка, втопчу их в грязь, раздавлю сволочей! Солдат, унтер–офицеров, всех скопом. Неплохо было бы и этих приспособленцев–офицеров. Всех разом! В том числе Обермайера и Барта!
В бараке № 2, где размещалась 2–я рота, Беферн увидел нечто такое, что лишило его дара речи. То есть он испытал примерно те же чувства, что и за пару дней до этого обер–фельдфебель Крюль. Обер–лейтенант Беферн увидел те же фривольные картинки рядового Шванеке.
Шванеке он застал как раз за тем, когда тот прилаживал фотографии к передней спинке кровати. Обер–лейтенант Беферн подошел поближе.
— Снова вы мне попадаетесь! — громогласно произнес он за спиной Шванеке.
Тот обернулся. На физиономии сияла все та же неизменная улыбка.
— Герр обер–лейтенант, так и до смерти напугать недолго! Ну как они вам? Правда, милашки?
— Подождите… — начал было Беферн, но Шванеке не дал ему и слова сказать.
— Нравятся они вам, герр обер–лейтенант? Вот эта блондиночка — она из Берлина. С ума сойти, правда? Если изъявите желание…
Тут Шванеке наклонился к офицеру и зашептал, словно решив доверить страшную тайну.
— Так вот, если надумаете, герр обер–лейтенант, могу вам и ее адресок подкинуть. Будете в Берлине, заглянете. Не пожалеете, самый прожженный е…рь мальчишкой себе покажется, поимев с ней дело.
Беферн невольно поежился. У него перехватило дыхание. Он хотел что–то сказать, но смог лишь нечленораздельно прошипеть в ответ.
