— Лил, — шикнул Макс, — мы здесь не играем в «хороший — плохой полицейский»!
Эмма оторвала голову от подушки и села на кровати.
— Ты права! О чем я думала? Когда он поцеловал меня, я должна была сразу же его оттолкнуть.
— И, что же тебе помешало? — Лилиан села рядом и взяла её за руку.
— Я не знаю, — снова разревелась Эмма. — Меня тянет к нему словно магнитом. Я люблю Феликса и я не думаю об Артуре, когда он где-то там. О Феликсе я думаю всегда, но, когда Артур находится рядом, меня тянет к нему с невероятной силой! Господи, ну как я могла броситься к нему на шею в порыве радости?!
— Может быть, ты любишь и его? — предположил Макс. — Возможно, ты любишь их обоих, Эм.
Эмма на минуту застыла, и колесики в её голове завертелись. «Ты действительно нравишься мне, — вспомнила она слова, сказанные Артуру в ответ на его признание, — но я люблю Феликса». Они были сказаны искренне, и она знала — так и есть: она не испытывает любви к декану физмата, это было скорее влечение, нежели любовь, но оно поглощало её способность мыслить здраво, когда Артур проявлял к ней чувства.
— Ненавижу себя!
Новый поток рыданий и слез заставили Макса сесть рядом и обнять её.
— Тише, тише, — прошептал он, — все наладится, Эм, он простит…
— Я не люблю Артура! — проревела ему в шею Эмма. — Мне нужен Феликс!
— А меня больше волнует поведение Шорса, — сказала Лилиан.
Эмма понимала, что Артур ни спроста снял её с совместных занятий с группой Феликса в эти дни.
— Ты знаешь, — продолжала Брейн, — я говорила с Соболевой и она призналась, что у неё чувство, будто он нарочно провоцирует Демиена и Феликса на спор. В итоге, они уже раз пять сцепились за эти дни. И, кстати, последняя драка была из-за тебя.
— Что? — вытерев глаза, Эмма уставилась на подругу.
— Альгадо сказал Штандалю, что тот совершенно зря расстраивается из-за какой-то девки, и что подобных, дальше идет цензура, в академии валом.
— А что Феликс? — бледнея, проговорила Эмма.
— А Феликс приложил его кулаком под дых так, что тот улетел в дальний угол комнаты, собрав по пути все столы. А потом он сказал ему, что ты — самое чистое и светлое, что Альгадо мог наблюдать в своей никчемной жизни.
— Чистая и светлая, — повторила Эмма, готовясь, вновь обрушится на друзей водопадом слез, — он так сказал?
— Он любит тебя, Эмма! — сказал Макс. — Просто сейчас ему больно, и он не знает, что делать.
— Может быть ему нужно время? — Лилиан погладила подругу по волосам и та повернулась к ней.
— А если, у нас его нет? Что если, через две недели мы все умрем?
Макс и Лилиан, казалось, не поняли и, решив внести ясность, она сказала:
— Затмение.
Как же быстро они забыли и успокоились, и это не было столь удивительно, ведь Диего Альгадо держал свое слово. Он лишь раз покинул поместье на сутки, и вернулся обратно с удвоенным числом охранников. Теперь они окружали поместье плотным кольцом. И, судя по нервно-обозленному взгляду Соболева, это серьезно его раздражало.
— Мы пройдем это, — уверенно сказал Макс.
— На нашем первом собрании, Феликс обнял меня и сказал, что никто из нас не погибнет этим летом, — вспомнила Эмма. — Он сказал, что всегда будет рядом со мной.
— Значит, будет! — пообещала Лилиан. — И не смей продолжать этот водопад! Сегодня — тридцатое мая, а это значит, что завтра твой день рождения!
— Поговори с ним, — настаивал Макс, — сделай хоть что-то, привлеки внимание. Дай ему основания верить тебе, пусть все поверят!
— Тем более, что сейчас будет ужин, — Лилиан поднялась на ноги и потянулась, — и я лично притащу его в столовую!
— Дать основания верить, — повторила Эмма.
Лицо её просветлело и, вытерев последние слезы, она поднялась вслед за подругой.
— Макс, мне нужна твоя помощь!
* * *
Феликс Штандаль не мог долго сопротивляться, кода две девушки слезно умоляли его прийти на ужин. Вот уже несколько дней он избегал всех мест, где они могли встретиться. Но сегодня Лил и Вивиен просто вытащили его из комнаты, грозя всемирным потопом. Столовая как всегда была полна, но самому ему вовсе не хотелось есть. И голод впервые дал знать о себе именно сейчас, когда они спустились на выложенный плиткой пол обители чревоугодия.
Бросив короткий взгляд на их стол, он отметил, что Эммы нет. Он сел, ужин начался, но никто так и не сказал ему, где она, а он и не спрашивал, потому что спросить значило бы признать перед всеми, что он еле сдерживается, чтобы не поддаться желанию — побежать искать её в каждом уголке поместья.
— Где Макс? — спросил он, чтобы отвлечься, и от Феликса не укрылось, какими странными переглядками отреагировали на его вопрос друзья.
— Э, — начала Мориса, — знаешь, Фел…
И тут над их головами раздался сигнал, оповещающий о том, что сейчас состоится радиосообщение. Сердце зашлось в бешеном ритме и пропустило удар, ведь первым словом, которое прозвучало для него, и в тоже время было услышано всеми, оказалось его имя. Вскочив с места, он оглядел друзей.
— Что она делает? — спросил он, узнав любимый голос.
— Пытается достучаться до того, кого любит, — ответила Вивиен, и незаметно ото всех Лилиан тихонько сжала её руку под столом.
Тем временем, дрожа от волнения в кресле радиорубки, Эмма сжимала в руке микрофон. Другую она отдала Максу, и он обещал, что не отпустит её. Они обманом пробрались сюда, и заперли дверь, и им было все равно, что за этой выходкой последует неминуемое наказание. Она хотела вернуть своего мальчика, а Макс — помочь друзьям снова быть вместе.
— Феликс, — повторила она, — я надеюсь, ты слышишь меня сейчас, потому что мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я хочу извиниться! Мне не нужно говорить за что… все, кто дорог нам и так знают, что произошло. Но ни они, ни кто бы то ни было, не знают, как я об этом сожалею.
Я понимаю, что ты зол на меня, и возможно даже испытываешь ненависть ко мне… но сердце подсказывает, что это не так. Я знаю — ты любишь меня Феликс, я чувствую это, потому что я тоже люблю тебя! Ты просил меня больше не говорить об этом, но я не могу. Я не могу, потому что не говорить тебе, что я люблю тебя, это все равно, что заставить себя не дышать.
Я люблю тебя, и я готова повторить эти слова перед всем миром, но мне не важно, что они услышат их! Важно то, чтобы их услышал ты! Я люблю тебя, и мне не подходит то, что ты решил отпустить меня. Я не отпускаю тебя! И не отпущу, потому что ты нужен мне!
Я признаю, что совершила ошибку… невольно, но совершила, и ты вправе избегать меня, — речь прервалась, и от вздоха, который сорвался с её губ, его бросило в дрожь. — Но у тебя также есть и другое право: ты можешь простить меня и позволить нам быть счастливыми.
